Сбоку тоже послышался скрип и скрежет. А'Кариэлл, похоже, решил задачу ещё проще — камень, который он выбрал, находился как раз перед ним.

Не знаю, что довелось увидеть эльфу. Передо мною же на гранитном ложе, выстеленном алым полотнищем, на удивление хорошо сохранившим свой цвет, вечным сном почивал гномий воин — широкоплечий и коренастый представитель своего народа, мало изменившегося с древности. К концу жизни он, должно быть, достиг богатства и славы: роскошный доспех, в котором покойного положили в гроб, по-видимому, ни разу не был в бою — как и меч, щедро украшенный драгоценными камнями.

Камнями сверкало всё: перстни на иссохших пальцах и браслеты, обвивающие массивные кости запястий, богатые нагрудник и пояс, перевязь для меча и ножей, налобник рогатого шлема…

Однако вовсе не изобилие драгоценностей привлекло меня. На шее гнома, на простенькой цепочке я с удивлением заметил тонкий ритуальный стилет. В точности такой же, только изготовленный из агмарилла, в обязательном порядке был на вооружении каждого Брата Церкви и Ордена. У Светлых он прозывался «жрецом». У нас же носил мрачное имя «палача»…

— Протяни руку и возьми! — голос Халлоран проник в мои мысли как будто издалека.

Значит, стилет…  Я осторожно коснулся знакомой рукояти, гадая, как аккуратно высвободить его, не потревожив покой мертвеца. Но подвеска в тот же миг послушно оказалась в моей ладони — как будто просто лежала поверх кованого доспеха, дожидаясь, пока её подберут.

Прежде чем вернуть крышку на место, я, поколебавшись, накинул цепочку на шею. Стилет привычно скользнул на грудь, и я едва подавил желание спрятать его за ворот куртки, как делал всегда. Поднял глаза на А'Кариэлла — и увидел на раскрытой ладони эльфа его «подарок». Это было кольцо-печатка, неброское и совсем аскетичное на вид — на первый взгляд, слишком массивное для того, чтобы удобно держаться на длинном эльфийском пальце.

— Ты выбрал Искру Жизни, — констатировала Халлоран. — Надень её и носи, не снимая. Если сумеешь в нужный миг переступить через себя…  Если забудешь о гордыне, боли, ненависти…  Если решишься, когда пробьёт час, вдохнуть её в того, чья смерть могла бы стать твоим утешением и залечила бы душевные раны — ты победишь Судьбу…

— Что я должен с ним сделать? — А'Кариэлл в растерянности повернул на пальце кольцо.

Однако Халлоран уже смотрела на меня.

— Воистину, — проговорила она, — даже выбирая вслепую, вы предпочли оказаться как можно дальше друг от друга…

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, смутно предчувствуя тревогу.