Рэб осторожно приблизился к базе, разглядывая её с высоты птичьего полёта. На первый взгляд, никакой тревоги заметно не было. Народ работал, как и час назад. Рэб полетал над базой, пытаясь разглядеть скрытые приготовления, но не увидел их. Хотел уже опуститься ниже, но заметил одну странность, стволы всех пулемётов на всех вышках были направлены в одну сторону, именно в ту, где находился он со своей командой.

— Он знает, где мы. — Произнёс Рэб.

— С чего взял?

— Все пулемёты на вышках, повёрнуты в нашу сторону.

— А до этого было иначе?

— Да, утром они смотрели каждый в свою сторону.

— Ладно, давай опустимся ниже, почитаем, что у рядового состава в головах.

Рэб вернулся в лагерь. В два армейских бронированных автомобиля грузились бойцы. Рэб облетел их, но знакомого лица в очках не увидел, да и не горел желанием увидеть. Ему показалось, что его бесплотное присутствие для некоторых бойцов заметно. Они брали его в фокус, если он находился рядом и следили глазами, но как–то влиять не пытались. Рэб подумал, что они могли принять его за того же Ван Хельсинга, который скорее всего, тоже умел управлять сознанием.

Два автомобиля заурчали мощными моторами и выехали за пределы базы. Рэб взлетел выше и понял, что они направились по единственной дороге. Теоретически, из базы можно было ещё выехать в долину, но по бездорожью. Если бы автомобили выбрали этот путь, то Рэб точно решил, что это по их душу.

Рэб пролетел мимо работников, похожих на обслуживающий персонал. Один из них, парень лет восемнадцати, подошёл к пленникам, прикованным к тросу, и снял с них наручники. Рэб понял, что это произошло по чужой воле, и чтобы не допустить жертв, проехался по часовым на вышках, ещё не заметившим противоправных действий. Часовые, один за другим, разворачивали стволы пулемётов на внешнюю сторону лагеря.

И тут случился ментальный удар. Рэба словно ударили раскаленным молотом по голове. Оглушающе больно и горячо. Он тут же вернулся в себя. Вернее, упал в свое тело, теряющее сознание. Теплые прикосновения Варвары быстро восстановили его.

— Что это было? — Рэб с кряхтением прислонился спиной к камню. Картинка перед глазами плыла, как с перепоя.

— Бдят. Они заметили, что мы начали хозяйничать и ударили.

— Это я понял. Ты видела, откуда?

— Я вижу твоими глазами. Нет, не видела.

— Что–то битву мы начали, как последние лопухи. Фольксштурм какой–то. Надо собраться и что–то придумать. А ты можешь ударить так же?

— Вообще–то это не мой конёк. Я внушаю мысли, нежно и незаметно, а это другой механизм. Да мы и не видим, откуда бьют.