– Я уже слышала эти ничем не подтвержденные инсинуации, – отмахнулась посол Лонард.

– Они подтверждены, – сказала Шаэ. – Это заняло много лет, но мои люди собрали достаточно сведений из первых рук, чтобы нарисовать полную картину событий, включая свидетельства, чем занимался Вастик эйя Моловни в день взрыва и как его захватили эспенские военные. – Она пристально посмотрела на посла и полковника. – Сколько сейчас было бы протестующих на острове Эуман, если бы они знали, что эспенское правительство допустило взрыв КНА и даже рассчитывало на него? Что наши вроде бы союзники схватили человека, ответственного за атаку, и тайно использовали его в своих целях, не дав кеконскому народу совершить правосудие?

Полковник Бассо что-то пробормотал себе под нос, а потом уставился на нее с оскорбленным видом:

– Эспенские военные много десятилетий защищали вашу страну. Число погибших при взрыве ничтожно по сравнению с тем, сколько жизней было спасено благодаря полученным разведданным о югутанской угрозе.

– Конечно, жизни эспенцев для вас всегда были намного важнее кеконских жизней, – спокойно заметила Шаэ. – Но, как и сказала посол, за годы отношение поменялось. Политические противники премьера Уолтора ставят под сомнение его действия во время Вялотекущей войны. Во время взрыва КНА он был заместителем премьера, и одним из его самых важных достижений был Либонский акт. Вероятно, он не захочет, чтобы во время избирательной кампании его имя связали с гибелью мирного населения. И не обрадуется, когда выйдет наружу, что Агент М. был вовсе не перебежчиком. Пытки военнопленных и допросы под действием специальных препаратов запрещены международными конвенциями, которые подписала Эспения.

С посла Лонард сошел весь дипломатический лоск. Ее тонкие ноздри раздувались от досады, а в глазах отразились быстрые мысленные подсчеты. Тем не менее она ответила с видимой беззаботностью:

– Все ваши обвинения относятся к событиям десятилетней давности. Да, если вы хотите поднять по этому поводу шум в прессе, то можете это сделать. Это повредит отношениям между нашими странами, но эспенских избирателей не волнует…

– Операция «Просека», – внезапно вмешался Нико.

Шаэ обернулась через плечо на племянника, неожиданно нарушившего принятый протокол.

До сих пор он оставался молчаливым наблюдателем, как и подобает, но теперь эспенцы с удивлением уставились на него.

– Это мой племянник Коул Никоян, – запоздало представила его Шаэ, скрыв свое недовольство его странным поступком, и сделала вид, будто так и было задумано. – Он хочет кое-что добавить.