По лицу Нико промелькнула тень, когда его взгляд переместился с парковки на вход. Наверное, он задумался о Рю, представил, как тот выходит из двери, чтобы вместе с братом поехать домой на велосипеде. Взгляд Шаэ упал на белый шрам у левого уха Нико, которое пришили на место.

Прожив несколько лет за границей, Шаэ вернулась на Кекон без особого желания и всячески старалась держаться подальше от дел клана. Нико не сомневался ни секунды. С того мгновения, когда он вонзил нож в собственную плоть, он не колебался в своем решении воссоединиться с кланом. Похоже, только Андену удавалось хотя бы иногда заставить Нико расслабиться, а Шаэ Анден с тревогой признался: «Порой мне кажется, что он вообще не думает о себе. Поэтому его не волнуют ни объем работы, ни унижения».

При взгляде на встревоженное лицо Нико у Шаэ заныло сердце. Как бы ей хотелось, чтобы Лан увидел своего сына! Он бы гордился им, но, возможно, и печалился бы. А сейчас задал бы тот же вопрос, что и Шаэ:

– Ты правда этого хочешь, Нико? Хочешь стать Колоссом?

Нико ответил не сразу, но с железобетонной уверенностью:

– Тетя Шаэ, когда я был вдали от Кекона, я понял, что в мире есть только два типа людей. Зеленые кости и все остальные. Те, у кого есть власть, и те, у кого ее нет. – Племянник отвернулся от нее с печалью в глазах, но казалось, будто их разделяет широкое ущелье. – Даже с нефритом тебе не гарантировано место в первой группе. Если кланы перестанут определять значение нефрита, то другие заберут у нас эту власть. Другие люди расширят возможности использовать эту власть во зло и не оставят от нефрита ничего хорошего.

Шаэ молча и с пониманием кивнула. Нико облек в слова то, что она давно уже подспудно чувствовала: они борются не только с Горными и с другими врагами клана, но и с каким-то более значительным и неумолимым злом.

Нико потупился, изучая свои руки.

– Я был эгоистом. Думал, что сумею найти какой-то другой смысл в жизни. Но если рухнет клан, быстро или медленно, если он станет устаревшим и бесполезным, как считают люди вроде Джима Сунто, то все, что определило мою судьбу, включая убийство отца и казнь матери, перестанет иметь значение. Каждая капля пролитой крови, каждая жертва, каждый ребенок, которого научили носить нефрит, сделав воином, Зеленой костью Кекона, за все века нашей истории… Все это носит в себе Колосс. Вот в чем наша власть, и только наша. – Он снова посмотрел на школу с легкой и печальной улыбкой. – Рю так старался объяснить мне – безответственно пытаться от этого сбежать. И он был прав.