Встали. Выстрел. Мимо.

У кормы вспух взрыв. Немец тоже промахнулся.

«БТ» выкрутился влево и ушел за дом, остановился.

– Теперь сдавай назад!

Олег повернул башню. Выскочили с той же стороны.

Выстрел! Немец, шедший по пятам и карауливший другую сторону дома, получив под башню снаряд, пробует развернуть заклинившую пушку, поворачивая танк. Но «БТ» перезарядился быстрее и вторым снарядом добил подранка.

– Последний снаряд! – закричал Олег.

Бум! Бух!

В башне скрежет, гром. Два прямых попадания.

Ильяс волочет наружу оглушенного Колю, Олег выбирается сам. «27-й» горит, полыхая развороченной кормой. Отвоевался, легендарный! Прошитый пулями и снарядами, тонкобронный и неудобный, но ставший за этот месяц родным…

– К воде! – орет Волков, тряся окровавленной головой. – Быстрее!

Рядом пляшет пулеметная поземка. Ильяс не слышит выстрелов, только видит приближающиеся фонтанчики. Олег дернул его за шиворот и столкнул вниз. Скатились в овраг, поползли. Коля, очухавшись, поспевал следом.

Немцы поливали края овражка свинцом, ухали пушки, разнося на атомы горящий «БТ».

Оскалился Олег. Половина лица у него залита кровью из рассеченной брови.

– Плавать умеешь?

Ильяс кивнул. Коля тоже.

Втроем скатились к воде, в дым от горящих танков.

– Вот и… – Олег не договорил. Охнул и стал валиться – еле подхватили. Пуля на излете вошла под левую лопатку.

Ильяс зажал сочащуюся кровь, вытянул гимнастерку, зубами рванул свою майку на лоскуты. Коля разрезал гимнастерку командира. Вдвоем наложили тампон на рану, туго перехватили бинтами. Вроде держит.

Олег в себя не пришел, но сердце стучало.