Руки мои дрожали, когда я брала кофейную чашечку.

Больше, чем на пару тысяч лет… Я, конечно, не на шутку разогнала время, но чтобы так… Подумать только…

Нормально так мироздание надо мной подшутить решило.

Огляделась по сторонам. Такой привычный мне кабинет Наставника, который за… сколько там? Несколько тысяч лет? — почти не изменился. Все те же белые стены, светлая мебель, те же занавески, те же фарфоровые чашки, Хааск их раздери, которые ничем не отличались от тех, из каких я обычно пила какао в кабинете Наставника.

И большой письменный стол всё такой же, с идеальным порядком на рабочей поверхности. Ручка к ручке, карандашик к карандашику, разве что по линейке расстояние между ними не измерено. Мой Наставник Ильфорте Брандт всегда был педантичным, перфекционистом, любящим идеальный порядок, он точно так же всегда держал свой кабинет чуть ли не в стерильной чистоте. Судя по ничуть не изменившейся обстановке, Эрик от Ильфорте мало чем отличался в своих привычках. Или это у всех Наставников передается по статусу, а?

К слову, пока я смотрела на письменные принадлежности в попытке как-то уложить в голове информацию про несколько тысяч лет, Эрик поправил один карандашик, сместив его буквально на миллиметр, чтобы поровнее лежал. Хаасков педант.

А, вот разве что фотографии на стенах появились. Раньше их не было, Ильфорте не любил никакие фотографии развешивать, во всяком случае в своем кабинете. А сейчас здесь висели многочисленные семейные фотографии: Эрик со своей супругой Элизабет, они вдвоем со своим сыном Морисом разного возраста, с малышкой Жаклин, с девчушкой постарше (подросшая Жаклин?) и еще много других неизвестных мне лиц, о родственных связях которых я могла лишь догадываться.

Рассматривая фотографии, я сделала большой глоток кофе, и меня аж перекосило от крепости двойного эспрессо. Нет, я, конечно, любила крепкий кофе, без молока и прочих добавок, но даже для меня это было чересчур.

— Как ты пьешь эту дрянь? — сиплым голосом спросила я с перекошенным от кофейной горечи лицом.

— М-м-м… Обожаю!.. — Эрик аж причмокнул от удовольствия.

— Но ты же всегда пил очень сладкий кофе с молоком, со льдом и с ванильным сиропом. Я сама видела, как однажды ты клал себе в кофе четыре ложки сахара!

— Время меняется, я тоже меняюсь, — задумчиво произнес Эрик, допивая кофе и наливая себе еще. — Я же больше не обладаю пророческим даром: он ушел от меня, когда я перешел в статус Наставника. А сладчайший кофе с молоком и ванильным сиропом был нужен именно тому Эрику-пророку. Такой напиток уменьшал мою вечную головную боль от хаотичных видений, которые врывались в мою голову в самый неподходящий момент и порой загружали ее так, что голова часами раскалывалась от боли. Но я сейчас не пророк, Агата. Видения давно меня не посещают. Головные боли исчезли, и вместе с ними исчезла моя потребность в сладком кофе, который всегда отлично прочищал мозги. И внезапно оказалось, что крепкий эспрессо тоже по-своему интересен.