— Мы получили такое же приглашение, — сказал Зенас. — Кажется, тут мы закричали еще сильнее.

— Но, конечно же, пошли, — заметил Роджер.

— Нет, в этот раз нет, — ответил Зенас. — И не во второй и не в третий раз. В конце концов, мы сдались — на какой?..

— На восьмой раз, — сказала Лорел. — И то только потому, что решили, что больше ее ничем не унять.

— И мы примерно так же решили, — сказал Рон. — Но это не означает, что вся затея не вызывала у нас серьезных сомнений.

— На самом деле таких серьезных, что мне велели последить снаружи, на всякий случай, — вмешался Иона. — Я посчитал, что небольшой обед и, возможно, десерт отнимут час, ну, самое большее, полтора. — Он взял брата за плечо. — Я просидел на этой дурацкой стене три часа. Когда они, наконец, вышли, я уже начал думать, что мою семью утащили с заднего хода.

— Мы ошибались насчет зеленых, — просто сказала Стефани. — Так ошибались.

— И мы тоже, — сказал Зенас. — После этого мы стали собираться почти регулярно, примерно раз в месяц, и разговаривать по телефону почти каждую неделю. Меланта и Джордан, конечно, виделись гораздо чаще.

Его лицо помрачнело.

— А потом, видимо, кто-то столкнулся с кем-то на улице… и все вдруг полетело в тартарары.

— Мы до сих пор не знаем, с какой стороны и кто предложил этот безумный план «Дитя мира», — презрительно произнес Рон. — Зная Хафдана, думаю, что это он. Попытка установить паритет сторон или еще какая-нибудь ученая ерунда.

— У Торвальда кто-то сказал, что это идея Сирила, — сказал Роджер. — Хотя, полагаю, это не имеет большого значения.

— В общем, да, — отвечал Рон. — Тяжело пришлось, когда начались первые звонки, предупреждения, и нам пришлось еще сильнее скрывать отношения с Зенасом и Лорел; мы не знали, чего ожидать, когда нас вдруг отправят воевать друг с другом. Мы пытались раздобыть новости о мирной конференции, которая, по слухам, проходила, вопреки всему надеясь, что кто-нибудь поймет, что здесь не Большая долина и хватит бередить старые раны.

— К сожалению, люди, которые вели переговоры, до сих пор находятся в Большой долине, по крайней мере, душой, — пробормотал Роджер. — У каждого из них личные воспоминания о якобы предательстве противной стороны и собственных потерях. И никто не хочет простить и начать все сначала.

— Думаю, вы правы, — сказала Стефани. — Мы все еще надеялись на мирный исход, но все, что до нас доходило, говорило об обратном. С обеих сторон начался захват территорий. Происходили столкновения — без применения ревуна или молотов-пистолетов, но люди начали косо смотреть друг на друга, и несколько раз дело дошло до рукоприкладства. Уверена, что все развалилось еще до того, как закончились переговоры.