Костичу, можно сказать, повезло. Мутанты, как ни были голодны, признали его несъедобным — и тут же утратили всяческий интерес. Видите ли, Дух берёзового леса избрал его тело временной обителью, вселился, навёл свои порядки.

Наверное, "духом берёзового леса" мутанты и называли банальный столбняк, ведь в школе им не объясняли про всякие там болезнетворные бациллы (мутантская школа — вообще явление особое). А может, и не столбняк там был: мало ли какой возбудитель-мутант мог подкрасться к щеке Славомира в гиблом берёзовом лесу.

Впрочем, столбняк — не столбняк: что за разница? Главное, для мутантов оно — дух. И духа этого мутанты уважали, но тем более боялись подцепить при поедании Костича. Лучшей охранной грамоты от их каннибальских поползновений — и придумать сложно.

Костич лежал, а солдаты в отдалении отступали и отстреливались, и опять отстреливались, и снова отступали. Их автоматы то затихали, то работали дальше. Хоть какое-то развлечение для параличного — слушать мелодию боя.

А потом случилось и локальное светопреставление, которое — опять же, чудом — Славомира всерьёз не задело. Ну, не то, чтобы не зацепило совсем. Больницу так здорово тряхнуло, что тело Костича даже подпрыгнуло на полу, а дальше из многочисленных прорех по больничному зданию подули суровые сквозняки — которые, казалось, всю душу из тела выдули. Хорошо, что так только казалось.

Славомир Костич всё лежал, позабытый, а вокруг творилась история. Мутанты раздавали друг другу красные балаклавы. Что это значит, Костич так и не смог понять, но что-то революционное.

Потом краснобалаклавники привели в здание много людей в лохмотьях, и заперли в больничных палатах. В одну из таких палат — Костич бы рот раскрыл от изумления, когда бы челюсти его слушались — поместили и двоих немцев — Гроссмюллера и Шлика. Третьего же немца, как стало ясно из их разговора, зачем-то пристрелил Горан Бегич.

Любопытно, что совсем недавно, в недобрый час появления в здании Костича и русских солдат, Фабиан Шлик им что-то другое рассказывал, будто не знал, что Каспара Вирхофа не стало. Так и говорил: "Здесь остались только мы трое…", или ещё: "принесли больного?.. Я пойду позову Каспара и Дитриха". Выходит, специально врал, заманивал. Зачем ему это?

Потом в ту же дверь втолкнули Рябиновича с Хрусталёвым — недавних сопровождающих Костича. Славомир порадовался, что солдаты ещё живы (думалось уже иное), но всё же закрадывались сомнения: надолго ли?

Когда лежишь в абсолютной недвижимости, остаётся хотя бы думать. Подмечать, анализировать. Если хоть это можешь, ты жив. Даже если мысли лезут — ох и заупокойные. Например, о нервно-паралитических токсинах, которые вырабатывает возбудитель столбняка (или другая, мутантская бацилла — в данном случае не важно).