— Они кричат, чтобы ты съел соперника, — пояснил Прыщ в наступившей тишине, — лучше бы — заживо, но — хоть так…

В горле у Хомака пересохло.

— Это шутка? — спросил он.

— Нет, — безмятежно пояснил Прыщ, — вы же знаете, в основе мутантской культуры лежит жертвенность. Если на третьем поединке жертву не съесть, инициация не считается. Таковы правила.

— Что, правда не считается? — Братиславу хотелось плакать.

Толпа снова возбудилась, принялась скандировать то самое слово, которое Хомак раньше не мог разобрать. Теперь слышал отчётливо:

— Жри! Жри! Жри! Жри! Жри! Жри! Жри! Жри!

— Не буду! — прошептал он, садясь на арену рядом с трупом — ноги его не держали.

Зрителям его поведение показалось излишне вольным. Многие из них рассердились, обиделись, разъярились, раздосадовались. От обожания до ненависти — один шаг. Великий герой проявил неуважение к священному ритуалу. Не почтил съедением тело жертвы. Да что он теперь за герой, если он трусит отведать вкусной человечины?

Откуда эти мысли и чувства? Неужели сам Хомак может воспринять и понять их? Может, инициация дала какой-то магический эффект, и перевоплотила его, как оборотня, в новую оболочку, дарующую понимание мутантских желаний? Или — подселила в его собственное тело некое демоническое существо, от которого не скрыты никакие желания и чувства?

— Он упорствует! — возгласил Прыщ. — Призовём же Хозяина!

— Хозяина, Хозяина! — подхватили мутанты.

Некоторые пропали из виду. Спрятали свои любопытные мордочки, освещаемые факелами по краям ямы. Неужто в самом деле побежали искать мамонта? Хомак залился истерическим смехом.

Но чего-то и он в этой жизни не знал.

Издали ещё раздались тяжёлые шаги, и на пологий склон ямы пала густая чёрная тень. Мамонт. Мамонт-мутант. Эту особь Хомак однажды уже видел: волохатое чудище с дополнительной рудиментарной головой на боку. Именно оно прошло мимо БТРа полковника Снегова, в котором Братислав ехал от замка Брянск до Берёзового тупика.

— Хозяин! Хозяин! — возгласили мутанты, падая ниц перед пришельцем. Их переполнял не столько страх, сколько восторг, поэтому они то и дело приподнимались — чтобы в новом приступе счастья пасть ниц.

— Кто вас обидел, мутанты? — раздался раскатистый голос.

Интересно, откуда же он раздался? Где-то прячется чревовещатель?

— Он! Он! Этот человек нас обидел! — запричитали мутанты.

Тяжело переступая колоннами ног, Мамонт-хозяин спустился в яму.