Кое-как, орудуя одной рукой, наложил бинт с «квик-клотом» — порошком, останавливающим кровотечение, затем поверх намотал еще и эластичный бинт. Так, уже лучше. Попробовал встать — встал. Сделал несколько шагов — нет, не бегун. Но двигаться пока могу.

Что теперь? Надо с переломом что-то сделать. Хотя бы так, чтобы я автомат мог просто опирать на эту руку. И что делать?

Первая половина решения пришла сразу, сама по себе — прямо возле меня на столе лежал журнал с голой девицей на обложке. И моток серебристой армированной ленты нашелся. Так что через несколько минут я уже собрал на левом предплечье что-то вроде импровизированного гипса. Не знаю, насколько много пользы от такой шины. Но она хотя бы прикрывает место перелома. Правда, сама рука пока действовала плохо и как-то неверно, пытаешься что-то сделать, а она это не доделывает. Или делает что-то свое.

— Ладно, пока живу, — пробормотал я. — И еще поживу. Что дальше?

Патронов у меня много, больше трех сотен в магазинах и еще упаковка на двести пятьдесят в рюкзаке. Если получится как-то выбраться на крышу или найти позицию для стрельбы отсюда, то я еще всех психов в окрестностях смогу извести. Ну, или сильно снизить их популяцию.

Сначала заменил нож в воротах на отвертку. Нож должен быть с собой, а не в механизмах всяких торчать. Стук в ворота, к слову, малость ослаб, но крики снаружи слабее не стали — мутанты выли, как стадо обезьян, на границе штата, наверное, слышно. Так, если я заберусь на верстак и выгляну в окно, то смогу стрелять?

А заберусь? Мысль о боли в ребрах возникала одновременно с идеей. Я пока, откровенно говоря, дышу через раз… Так, вон стул стоит, могу его к верстаку и просто как по ступенькам… попробую.

Ухватив за спинку, придвинул старый стул на металлических ножках, приставил. Потом, стараясь лишних движений не делать, поднялся на него — на здоровую ногу, корпус прямо, не перегибаясь и не дыша… следующий шаг — уже на столе. А потом сквозь вопли мутантов услышал негромкое порыкивание дизеля. И затем жестяная стена передо мной вдруг покрылась круглыми отверстиями, через которые внутрь ломанулись лучи солнца, и я, уходя от обстрела, спрыгнул на пол и тут же свалился, взвыв сразу от боли в ноге, ребрах, плече и во всем теле.

Снаружи грохотал пулемет, «шестьдесят», судя по звуку, а затем к нему подключился второй, потом в их перестук вмешалась трещотка «М249», визг мутантов сменился паническими криками и воплями боли, а я валялся на полу, пытаясь поймать дыхание заново, и больше всего беспокоился насчет того, что кто-то из пулеметчиков возьмет слишком низкий прицел. Потому что все стены с половины моего роста постепенно превращались в дуршлаг.