Надо было с кем-нибудь поспорить, на деньги, потому что я угадал. После нескольких поворотов мы свернули на шоссе поуже, которое вывезло нас на неширокий перешеек, ведущий, кажется, на полуостров — так из-за домов и деревьев точно не разглядишь. Зато сам перешеек был укреплен хоть куда — на всю его ширину в землю были набиты в несколько рядов колья, а все пространство между ними переплетено колючкой на всех уровнях и во всех направлениях. Прямо окопы под Верденом, это первое сравнение, которое приходит на ум. Правда, не думаю, что в Вердене был гольф-клуб, а здесь ограда шла как раз через него.

Были и автоматические ворота — большой грузовик со стальными листами, на него навешанными, который сдал задом, когда мы приблизились к блоку — сооружению из бетонных блоков и мешков с землей, защищающему ворота. Психам здесь точно не прорваться.

Вообще то, что меня так спокойно везут через все эти укрепления — знак не очень хороший. Очень может быть, что от меня ничего не скрывают лишь потому, что уже заранее списали. И сделать на сей счет я уже ничего не могу. Может, я ошибся? Надо было плюнуть на все и отстреливаться из ангара? Нет, понятно, что я долго бы не продержался, но в том по большому счету и смысл.

Ладно, на пессимизм у меня времени еще много… наверное. Так что попробую быть позитивным, то есть вообще пока ни о чем не думать. Живой — и ладно, дальше посмотрим. Тем более они знают, что кто-то улетел. И вертолет слышали наверняка. А это означает, что меня могут начать искать. А если точнее, то за мной приехать. Можно, конечно, сделать вид «не видели и не попадался», но не уверен, что это был бы разумный подход, сейчас времена изменились. Так что им бы лучше пока меня живым держать, все же я в таком случае предмет для переговоров. Теория это все, конечно, но…

Далеко не повезли. Бронированные «Хамви» пошли дальше, а наш пикап и пара с «шестидесятыми» сразу за воротами свернули направо — к клаб-хаусу, у которого в рядок выстроилось еще с десяток «Хамви» всех разновидностей. Вот как бы и совсем вопросы отпали, куда ушла техника из арсеналов.

Машины аккуратно подстроились к уже стоящим. Седой в «вудлэнде» вышел из того «Хамви», что ехал следом за нами, махнул рукой моим конвоирам:

— Давайте его в штаб.

В штаб. То есть претендуют на некую военную организованность. Интересно, Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными они признают?

Пока меня высаживали из машины, я в этом сильно усомнился — дернули так, что боль и в ребрах, и в руке буквально ослепила. Ногу разве что сумел как-то уберечь. Мои эмоции никого не впечатлили, более того, на лице конопатого проскользнула заметная злорадная ухмылка. Не пойму, что я им такого сделал? Мы все же раньше не встречались, я бы их узнал.