В комнату вбегает коренастый парень. Смахивает рукавом рубашки капли пота, заливающие его лицо. Поправляет ремень от автомата, туго стягивающий его грудь. Он часто дышит. Волнуется. Успокоившись, он говорит:

— Всё сделали, как вы сказали. Бензина хватит им до утра.

— Она родила?

— Родила.

— Девочку?

— Мальчика.

Под ногами вибрирует как в самолёте во время приземления.

— Пуповину уже перерезали?

— Да.

— Как жаль, я сам хотел.

Это мог быть самый лучший день у ребёнка, проявившего на свет в канун «волны». Смердящая комната, антисанитария, и голый мужик. Он прижал бы к себе ребёнка, измазанного выделениями и кровью, и, улыбаясь, торжественно, перерезал пуповину, словно ленту, перед открытием нового магазина.

Голый мужчина оборачивается лицом к своему собеседнику и, тряся жирными складками, семенит ему на встречу. Говорит:

— Ты хоть понимаешь, что это значит?

Парень отрицательно машет головой. Толстяк продолжает:

— В нашем здании родился первый ребёнок за последние три года! — и продолжает, но уже чуть тише, окидывая взглядом висевшие на стене картины. — Первый ребёнок. Первый шедевр, родившийся в наших стенах, — снова возвращает взгляд на парня и, улыбаясь, добавляет: — Ребёнок, сказавший — нет «волне». Наплевавший на все правила, он появился на свет вопреки всему!

Мурашки пробегают по блестящей коже. Он продолжает семенить, подходя к парню вплотную. Дышит на него тёплым воздухом и говорит:

— Я хочу увидеть его!

Парень виновно опускает голову. Сейчас он мечтает об одном — сделать шаг назад, отойти подальше, а лучше вовсе убежать с этажа и сгинуть в самый тёмный угол, где его никто не найдёт.

— Не получиться, — мямлит парень.

Глаза мужчины округлились.