– Вы, все шестеро, явитесь в большой зал и объясните мне, что означает подобное поведение, – рычит Эсмонд, после чего пришпоривает лошадь.

Вставая, я сплевываю кровь. Все мое лицо пульсирует от боли, зрение затуманено. Но если кто-то из парней осмелится еще раз открыть рот, я снова наброшусь на него.

– Пойдем, Фульк, – бормочу я, приложив усилия, потому что челюсть не слушается меня. – Мы не должны заставлять короля ждать. Но сначала мы должны смыть с себя грязь.

Фульк кивает.

– Когда принцесса увидит, что красивые костюмы запачкались, она расстроится.

Я провожу рукой по его голове и, прихрамывая, ухожу с тренировочной площадки, сопровождаемый стонами и хныканьем четырех солдат.

* * *

Фульк и я стоим на коленях в большом зале, кажется, целую вечность, пока наконец не появляются солдаты. Они поддерживают друг друга, и я с растущим удовлетворением замечаю, что все они выглядят довольно потрепанными. Поперек лица одного из них тянутся следы царапин, а нос другого, вероятно, сломан.

Как, наверно, и мой тоже.

Я еще не набрался смелости ощупать его, только убедился, что Фульк в общем в порядке. Он с гордостью показал мне щель в передних зубах, где во время драки был выбит последний оставшийся молочный зуб. Он сказал, что завтра другие оруженосцы будут ему завидовать из-за этого.

На безопасном расстоянии от нас солдаты оседают на твердый мрамор и склоняют головы перед Эсмондом, который, словно надвигающая буря, наблюдает за нами со своего трона. До сих пор он не произнес ни слова, но даже я не смог выдержать его взгляд.

После недавней стычки отношения между нами заметно охладели. Я никогда не прощу ему, что он ударил Давину, так же как он никогда не простит мне, что я наставил на него оружие. Даже сейчас не чувствую ни малейшей потребности встать перед ним на колени, но, не желая провоцировать новый инцидент, делаю то, чего от меня ждут. Надеюсь, до Давины не дойдет, что ее ритари вызвали к королю…

– Поскольку никто из вас не захотел ответить мне раньше, я спрошу снова, – рычит Эсмонд. – Что это там было? Вам прекрасно известно, что я не терплю драк в своих рядах!

Прежде чем кто-то из солдат успевает открыть рот, дверь в зал распахивается и, словно ледяной ветер, врывается Давина. Сейчас на ней легкое воздушное платье, которое мягко облегает ее тело и настолько не соответствует нынешней моде, что Эсмонд кривится. Но Давина этого не замечает, ее взгляд устремлен только на меня. Беспокойство и страх мелькают на ее лице, когда она видит наше с Фульком состояние.

– Что случилось? – спрашивает она.