– Почему вы разгуливаете в ночной рубашке, госпожа?

Кровь мчится по моим венам, когда я стараюсь удержаться, чтобы не пялиться на нее. Я не должен этого делать, но бессилен против собственного желания. То, что раньше принял за воздушное летнее платье женщины, знающей только холод Фриски, при ближайшем рассмотрении оказывается светло-голубой ночной рубашкой без корсета или сорочки. Она мягко облегает ее формы, а свободная шнуровка на шее открывает основание ее груди. Я судорожно сглатываю и засовываю руки в карманы брюк, чтобы не тянуться к ней.

– Я не могла уснуть, – извиняющимся тоном бормочет Давина в ответ на вопрос Кларис. – И я случайно услышала голоса любовниц из розового сада. Они говорили, что Эсмонд вызвал моих ритари и горстку солдат в большой зал. Ты, конечно, понимаешь, что я не могла сначала одеться подобающим образом.

Кларис надувает щеки.

– Но накидка или плащ не повредили бы вам, принцесса.

Давина закатывает глаза.

– Никто ничего не видел.

Вздохнув, Кларис сдается.

– Почему мы здесь?

– Я хочу осмотреть раны Леандра.

Я растеряно моргаю.

– Ты уже сделала это.

Я настолько потрясен, что забываю обратиться к ней должным образом, как обычно делаю, когда мы не одни.

– Те, что на лице, но не те, что под одеждой, – она указывает на синий камзол движением подбородка. – Сними его.

– Принцесса… – едва слышно мямлит Кларис, потому что я не могу открыть рот.

– Что, Кларис? Ты стояла позади меня, когда мы и, наверное, десяток портних увидели голую грудь Леандра во время примерки. Ты и Фульк здесь, чтобы не было никаких странных слухов. Я просто хочу исключить вероятность, что он получил больше травм от этих идиотов. Не хочу рисковать тем, что мой ритари может отсутствовать в ближайшие несколько дней из-за треснувшего ребра или даже внутреннего кровотечения.

Кларис трет лоб.

– Ну хорошо… Если это необходимо.

Скованными движениями я сначала снимаю синий камзол, а затем стягиваю через голову рубашку. Мою кожу покалывает, когда я чувствую на себе взгляд Давины. Снова и снова напоминаю себе, что мы не одни, хотя Фульк и Кларис отходят далеко на второй план, пока Давина пристально осматривает меня. В комнате могло находиться хоть сто компаньонок, но я все равно бы отреагировал на мою леди. Я быстро смещаю вес, чтобы она тоже ничего не заметила. Когда она скользит ладонью по моей груди, становится еще хуже. Мышцы дрожат от ее нежных прикосновений.

– Это выглядит скверно, – бормочет она, поглаживая то место, где Фульк задел меня тренировочным мечом. Кожа там переливается различными оттенками лилового.