Только крик, пожалуй, был женским.

Ликрам первый сорвался с места.

65. Иснай атроил

65. Иснай атроил

Мы выбежали из-за корпуса и замерли. Я отчётливо ощутил, как волосы на голове поднимаются дыбом и понял, что это — нифига не просто выражение такое.

База выглядела пустой. Кто-то был в лечебнице, кто-то — в казарме. Так что одинокая фигура, бредущая от Храма в сторону «птичек», сразу бросилась в глаза. Она тут же скрылась за одной из «птичек», но даже этого секундного явления хватило, чтобы почувствовать настоящий ужас.

— Боже… — прошептал Ликрам и побежал вперёд.

Он бежал к ней, но я почему-то чувствовал, что с куда большим удовольствием он побежал бы от неё. Возможно, он просто не хотел поворачиваться к ней спиной, предпочитал разобраться с ужасом здесь и сейчас, как бы тяжело ни было.

Баэлари вышла из Храма.

Спящая Красавица проснулась и восстала из гроба.

«Птичка», стоявшая самой первой, жалобно скрипнула и… Сначала мне показалось, что она исчезла. Но потом до меня долетел отчаянный скрежет, и я понял, что здоровенный самолёт попросту расплющило до состояния лепёшки.

На эту лепёшку ступила Баэлари.

Она вновь закричала, и этот невероятный вой, смешавшись с воем ветра, заставил кровь заледенеть в жилах.

— И-и-иснай атроил урст-ха-а! — услышал я.

Она была голой. Её тело выглядело как пародия на человеческое. Серое, дряхлое, морщинистое. Тощее. Вместо груди была сплошная дыра, из которой сверкал Камень Силы.

Лин вскрикнула, схватилась за сердце.

Люди стали выбегать из казармы, крутя головами, недоумевая. Они тут же останавливались, в шоке от увиденного.

Наверное, примерно так же обалдели бы москвичи, если бы однажды Ленин вышел из мавзолея и пошёл по улице, громовым голосом выкрикивая коммунистические лозунги.

— Баэлари! — закричал Ликрам и протянул к ней руки.

Баэлари взмахнула рукой, когда до Ликрама было ещё метров десять. Его снесло в сторону как будто порывом ветра.