– Убит, ваше величество! – почтительно ответил тот, склонив голову перед королём. – Мы не могли этому помешать. Стреляли издалека из нескольких арбалетов. Три болта попало в него, и один ранил моего слугу. Наследник умер мгновенно. Когда мы захватили дом, откуда были произведены выстрелы, там уже никого не было.

– Привезите его сюда. Сегодня я буду прощаться с сыном, завтра его похоронят в семейном склепе. А убийц я рано или поздно найду.

Король уехал, солдаты гарнизона под предводительством своего капитана начали покидать площадь, а я подошёл к Лену, стоящему в толпе своих подчинённых.

– Захватили кого-нибудь из людей Стаха? – спросил я.

– Только одного, милорд. Ещё двое убиты при оказании сопротивления. Вы были правы: они использовали ускорение.

– Кажется, их было больше, – вспомнил я. – Я видел пятерых.

– Всего было шестеро. Одного убила ваша жена, ещё двух – мы, один взят в плен, и ещё один уехал вместе с принцем, поэтому мы не могли его задержать. Куда делся шестой, предстоит выяснить. Надеюсь, что допрос пленного это прояснит.

– Немного погодя направьте кого-нибудь в особняк дать команду, чтобы доставили обратно моих красавиц, – попросил я.

– Сделаю, милорд. Ещё и своих людей добавлю для охраны, а то мало ли что может случиться. Сегодня кое-кто получил хороший щелчок по носу, как бы не возникла мысль отыграться.

Покончив с делами, я ушёл домой с мыслью упасть в кровать и выспаться. Рана болела, голова кружилась от слабости, а на душе, как я уже говорил, было мерзко. В последние дни я переступил через многие моральные запреты, которые составляли основу моей личности. Я читал о том, что поступки королей не зависят от их душевных качеств, а обусловлены только целесообразностью, что рано или поздно многие из них начинают искать простые пути. Меня вынудили к таким действиям, но легче от этого не было.

Я не смог без посторонней помощи снять рубашку, а идти за слугой не хотелось. Плюнув на одежду, снял сапоги, запер дверь и лёг спать на кушетку. Я не проснулся, когда приехали жёны и накрыли одеялом. Королевского обеда не было, и личные слуги вельмож принесли еду в их комнаты. Жёны успели поесть в особняке, поэтому оставили всё принесённое для меня. Они сели в кресла возле моей кушетки и долго о чём-то переговаривались. Один раз я проснулся, почти не открывая глаз, сходил сделать свои дела, был избавлен от рубашки и штанов и снова заснул под их тихий разговор. Не просыпаясь для еды, проспал остаток дня, вечер и всю ночь. Проснулся уже под утро страшно голодный. Рука почти не болела, и не было такой слабости, как вчера. Увидев на столе кучу еды, я устроился возле неё, не утруждая себя надеванием одежды и стараясь не двигать раненой рукой. Остановился только тогда, когда стало трудно дышать, а еды на блюдах сильно поубавилось. Ко мне подошла ларша, которая вопросительно посмотрела на оставшееся мясо и демонстративно распахнула пасть. Пришлось с ней поделиться. Закончив её кормить, я вошёл в спальню и долго смотрел на своих девочек, которые в моё отсутствие спали, одинаково свернувшись калачиком. Самые милые и родные существа, ради которых я был готов на всё. Именно тогда я понял, что никогда не вернусь домой, что моё место здесь, рядом с ними. И пошёл этот пришелец со своей игрой туда, куда не посылают нормальных людей! Раз я во всё это ввязался, то буду работать, но не для того, чтобы играть и что-то выиграть, а чтобы не дать играть остальным, особенно если их игры затронут мой дом.