– Так и быть, спою, – согласился я. – Только ты больше не будешь сегодня приставать ко мне с песнями. Договорились?

– Договорились! – согласно кивнула она, устраиваясь на моих коленях.

– Я спою вам песню, которая называется «А годы летят». Рановато мне такое петь, а вам слушать, но запас песен у меня не безграничный, а эта нравится.

Алина оторвалась от своей поэмы и тоже приготовилась слушать. Мои песни она любила не меньше младшей.

– «Вот так и живём, не ждём тишины, мы юности нашей, как прежде, верны. А сердце, как прежде, горит от того, горит от того, что дружба превыше всего…»

– И ничего не рано! – вытирая слёзы моим носовым платком, сказала Лана, когда я закончил петь. – Душевная песня. Вот так и у нас вся жизнь пролетит, не успеешь оглянуться!

Каждая вторая спетая мною песня неизменно вызывала у неё слёзы.

– Пой сама, – сказал я ей, – а то только слушаешь и подбираешь музыку.

– А она и так поёт, когда тебя нет, – выдала сестру Алина, снова устраиваясь за рукописью. – При тебе она стесняется.

– Это дело поправимое, – сказал я обеим. – В дальнейшем будем поступать так. Вы вдвоём споёте мне одну из тех песен, которые уже знаете, а только после этого я пою для вас что-нибудь новое.

– Это шантаж! – вскинулась младшая.

– Ты где нахваталась таких слов? А ещё принцесса! Я своим пением доставляю вам удовольствие, а сам от вас могу что-нибудь получить?

– Пошли в спальню! – сразу предложила Лана. – Я разве отказываюсь?

– Это я от тебя и так получу. А не будешь петь, и тебе не будет песен! Если стесняешься петь одна, то вдвоём с сестрой это делать намного легче.

Надо сказать, что дома мы часто разговаривали на русском языке. Жёны заметили, что общение на родном языке доставляет мне удовольствие, да и сами привыкли. Конечно, они помнили мои слова, что нежелательно так говорить при посторонних, но часто забывали об этом в присутствие Ника. Тот, естественно, пристал ко мне с просьбой научить.

– Это секретный язык ордена, – сказал я ему. – Когда подрастёшь, и если тебя в него примут, то будет тебе и язык. А сейчас, извини, не могу.

– А они разве в ордене? – возразил Ник, показывая рукой на девушек.

– Они моя семья, единственные родные для меня люди в этом мире. И от моих девочек у меня нет секретов… почти.

– Значит, всё-таки есть от нас секреты? – сразу заметила мою оговорку Лана.

– Есть, – согласился я. – Есть вещи, которые вам не нужно знать, а в ордене действует правило, что если кому-то что-то не нужно знать, он это и не знает.