– Бей еще!

Тиадрам повернулся к ней с легким недоумением, но ее взгляд горел слишком ярко, она была совершенно уверена в такой тактике.

– Давай!

Тут же он развернулся обратно, чуть рванув вперед, занеся мечи сбоку для одного удара, потом для второго, так ударив вперед Красным Пламенем не меньше пяти раз, что каждый раз враг впереди принимал на Черное Пламя стоя на месте, будто не пуская героев вперед, ожидая, что их зажмут тесками уже быстро приближающиеся сзади прочие жители. Но с каждым ударом Черное Пламя на защиту от Красного уходило, а жителей, из которых оно выходило для защиты, покидала воля. Едва алые вспышки закончили мигать впереди, стало видно, что на их пути почти никого не осталось, и там ряды врага сильно поредели. Кайла и Тиадрам уже бежали в их сторону, но юноша потратил слишком много сил на эти удары, и, как то всегда бывает после трат Первородного Пламени, тем более после всей прежней погони, его силы таяли особенно стремительно, и он уже едва мог догнать свою подругу.

– Не бей! – уверенно сверкнула Зеленым Пламенем в глазах Кайла, заметив состояние товарища еще на ходу. – Я сама.

Она пропала во вспышке окто перед самым его лицом. Враг встрепенулся, но все равно ничего не успел сделать. Тот, кто шел впереди, был объят в легкие доспехи, и раньше наверняка был городским стражником. Его спина от правого плеча по самый пояс разошлась по швам вместе с нагрудником, тем более слабым сзади. Именно так, вылетев из вспышки собственного окто за спиной врага, его мечом атаковала Кайла, зарядив самое лезвие его Зеленым Пламенем. Позади нее уже, будто оружие палача, заносилась для удара алебарда, и постоянно приближающийся к врагу спереди Тиадрам видел это, на мгновение подумав, что девушка не успеет отразить эту атаку, и крикнул ей на ходу уже задыхающимся голосом «Сзади!». Он не успел договорить последних букв, и древко алебарды уже было перерублено под самый наконечник. С ним напополам был разрублен и удерживающий его другой житель в обычной тканной рубахе.

Гори, взрывайся.

Ее глаза горели Зеленым Пламенем, и она была совершенно сосредоточена. Из ее уст вырывался уверенный и взволнованный шепот.

Пусть эту тьму развеет Пламя.

Один за другим ее враги падали на землю, разрубаемые пополам, будто пробитое горячим ножом масло. Никогда в жизни Тиадрам не видел столько крови, но ее вид совсем не пугал его, и даже вид разорванных тел врага не вызывал в нем отвращения. Что-то в нем уже помнило кровь и смерть, пусть и он давно позабыл эту часть своего прошлого, согреваемый лишь Красным Пламенем с мыслями о том, что он никогда не был убийцей, и не причинял людям зла. Это и отличало его от Кайлы. Все последние годы она убивала не только ардов, но и людей, которых находила чудовищами. До сих пор убийства людей, даже самых отпетых злодеев, не проходило для нее без волнения и страха, и даже сейчас, навзничь пробивая последнего человека из скопления впереди мечом в грудь, она чувствовала по всему телу невероятную дрожь. Песня спасала ее от волнения, отвлекая ее, расслабляя, и только с ней мир вокруг нее как-то сам растворялся в Пламени, а на все его протяжение она становилась единственной живой душой.