Кладу руку обратно, туда же, где взял. Осматриваю капсулы, убеждаюсь, что они и без меня разгерметизировались от удара, иду дальше. Показалось, что где-то впереди были выстрелы, но, наверное, это помехи активной звукопередачи. Не предназначено оборудование для таких холодов.

Вьюга стихла. Даже проглянуло солнце. Я посмотрел на него, мне показалось, что солнц два. Отвожу взгляд – сейчас не то состояние, в котором тянет разбираться в таких вопросах.

Суммарно я прошёл, наверное, километра два, но это были самые сложные два километра в моей жизни. Многие части тела уже не могли прогреться в принципе, а пальцы сильно болели, постепенно всё больше и больше теряя чувствительность. Прогревание в капсулах помогало всё хуже и хуже. Впереди продолжали раздаваться выстрелы, теперь я был уверен, что это не слуховая галлюцинация. В какой-то момент даже прогремел взрыв.

На третьем магазине в ПП что-то щёлкнуло и выстрела не последовало. Я сменил магазин, передёрнул затвор, но безуспешно. Учитывая, где изготовлен этот ПП и из чего, удивительно, что он столько протянул на морозе. Закидываю ствол за спину, продолжаю свой путь. Впереди раздаются выстрелы, уже близко. Прежде чем отправиться на звуки, уничтожаю суррогатов в очередной россыпи вывалившихся капсул, перерезая провода, затем замыкаю аккумулятор и прогреваюсь по максимуму. Продолжаю путь.

Где-то в ста метрах от последней остановки находилась огромная яма, возможно, даже небольшой карьер, оттуда слышался гул. След от корабля вёл к нему. Был ли у меня план действий? Конечно же нет. Наверное, нужно просто пойти туда и понести ответственность за всё, что я совершил в своей жизни, особенно в последнее время.

Подхожу к краю ямы. Судно остановилось здесь. От него осталась примерно половина – где-то треть передней части, днище, фрагменты бортов. Корабль не покрылся снегом – один из его ракетных двигателей работал, совсем чуть-чуть, но всё же достаточно, чтобы прогреть область вокруг себя, однако недостаточно, чтобы хоть на миллиметр изменить положение корабля. Я спускаюсь вниз, но ноги не слушаются, и в какой-то момент я просто грохаюсь как мешок, катясь по камням вниз. Скатившись, смиренно встаю и иду в то место, что когда-то называлось грузовым отсеком. Сейчас это напоминало свалку металла.

– Помоги! – слышится голос Двадцатки.

Я обнаруживаю её лежащей на прогретом движком полу, причём две капсулы прижали её ноги и правую руку. Я подбегаю к ней, но вижу, как из чрева «Печального облака» выплывает чья-то фигура. Прячусь за капсулой.