– Понятно, что ты не хотела бы! – вздохнул Глум и поглядел на этих двоих, как на больных детей. – Эх, добрые вы добрые!

– Ты тоже добрый, – сказал Василь.

– Я-то?

В глазах Глума зажглись странные огоньки.

– Да, ты, – снова вмешалась Леса. – И не говори, что погубил много народу, я ведь знаю, какой ты на самом деле.

И она ласково потёрлась головой о его плечо. Глум в ответ обнял её своей лапищей и с нежной осторожностью прижал к себе. Выражение его бородатого лица при этом было такое, какое бывает у сторожевого пса, под боком которого устроился спать котёнок.

– Может, я твоих ребят просто украду, и тогда всё обойдётся без поножовщины? – предложил Василь.

– Не выйдет, – ответил Глум. – Атаман следит за ними, бережёт пуще глаза! Они ведь у него вроде заложников. С их помощью он вот её на привязи держит.

– Я умею быть незаметным, почти невидимым! – не сдавался Василь.

– А его люди умеют видеть то, что невидимо другим, – пробасил Глум. – К тому же скажи, как ты их похитишь? На собственном горбу потащишь, что ли? Парни эти не в себе, и сами не пойдут. Я бы тебе помог, если что, но я не умею быть невидимым.

Действительно, Глума не заметить было сложно. Василь не мог с этим не согласиться, и теперь чесал свою длинноволосую голову, стараясь придумать, хоть какой-то выход.

– Интересно, атаман знает, что мы здесь собираемся и его людей учим? – Спросил Василь.

– Знает, – ответил Глум, – атаман не дурак, а стукач среди наших всегда найдётся.

– И что же?

– Он в ярости, но не подаёт вида. Нам стоит действовать побыстрее. Атаман крайне мстителен и жесток. Если он тебе улыбается – жди беды.

– Значит, восстание? – спросила Леса, всё ещё надеясь услышать отрицательный ответ.

– Да, – ответил Глум. – По-другому, нельзя, а то вы своих погубите. И делать надо всё сейчас, пока многие атаманом недовольны. Он ведь все деньги оставляет себе, а людей поит дешёвым пивом и кормит баснями о вольной и счастливой разбойничьей жизни. А ведь здесь многие мечтали подзаработать, а потом уехать куда-нибудь подальше, чтобы купить кто лавку, кто ферму, а кто кузницу.

– В таком случае, давайте начинать, – сказал Василь, а в ответ на грустный взгляд Лесы добавил:

– Не расколов орех, ядра не съесть. Если у них хватит ума, то сдадутся без боя, и тогда никто не пострадает. А не хватит, так что ж, будем милосердными к врагам нашим, сколько хватит сил.

Глум ушёл «подымать народ», на что требовалось, по его словам, день или два.