Энрог пьёт то, что в стакане. Открываю. Блин! Чуть ли не литр каких-то белесо-полупрозрачных соплей! Хорошо хоть без запаха! Как это пить? Обрыгаешься же!

– Пей! – велел Ваня. – Нам нужно сохранить силу.

– Совершенно верно, молодой человек! – слышу голос профессора.

А теперь и вижу его. Прижат к нам мыслящим серым веществом мозга этой большой черепной тюремной коробки. Профессор – тоже объёмный и каплевидный, и, как и все в этой холодной бане, голый. Короткий ежик седых волос, явно обрезанных ножом – неровных, лицо – запоминающееся, потому что слегка неправильное, особенно подбородок и линия рта, когда он говорит. Ну и стандарт – хомячьи обвисшие щёки, тройной подбородок.

Это у Пса лицо-маска, и у Энрога лицо – усредненно-правильные, совершенно неброские, потому незапоминающиеся. Уж не знаю, профессиональная это их шпионская особенность, или им такие лица специально делают? А может, со временем сами такие становятся – неприметные. Да какая разница мне-то?

В общем, профессор был довольно колоритный персонаж. На голову выше меня, раза в три объёмнее, смотрел чистыми и добрыми глазами сказочника-мечтателя. Или – учёного-теоретика, что часто одно и то же. Например, стоящий позади профессора не менее рослый и ещё более массивный товарищ, кроме здорового пуза имеющий ещё и широкие и массивные плечи и бычью шею, покрытые оренбургским платком чёрной шерсти, имел взгляд твёрдый и пронзительный. Кожа на толстой шее была как у той собаки – в сплошную складку. Этот тип был больше похож на супертяжа-борца, а не на толстого интеля. И взгляд такой же – сильный.

– Это суточный унитарный рацион, – сказал профессор, отпивая из бумажного стаканчика, – содержащий всё необходимое для жизнедеятельности ровно на сутки жизни. Без активной физической деятельности.

– Благодарю, профессор, – кивнул я, отпивая безвкусную жижу и сдерживая рвотные позывы.

– Как вы меня назвали? – удивился профессор, делая очередной шаг в этом людском водовороте движения к раздаче этих бумажных стаканчиков.

Я не ответил, потому что был очень удивлён, видя, как все вокруг, допив «сопли», стали с совершенно обыденным видом жевать эти самые стаканчики и крышечки.

– Это суточный унитарный рацион, – повторил пушистый шкафообразный «борец», оказавшийся обладателем того самого густого баса.

Пришлось и мне, давясь, потреблять этот «суточный унитарный рацион», пережёвывать безвкусный бумажный стаканчик и крышечку, смещаясь всё дальше в этом людском хороводе.

– А вы как относитесь к теории уважаемого профессора? – спросил басом здоровяк, усмехаясь. Видимо, ему понравился лейбл, что я прилепил к «энергетику».