Граждане-предатели задрожали ещё сильнее. Так как район был не наш, точнее, мы в этом районе почти не оперировали, то информации именно на этих коллаборационистов у нас не было. Если во время допросов сами не проболтаются о своих возможных преступлениях, то, по всей вероятности, отделаются лёгким испугом и разбитыми физиономиями. Ну и расписки, конечно, напишут о готовности сотрудничать с частями Красной армии. Начнут гадости творить – их даже ловить и расстреливать никто не станет, переправим эти расписки куда надо – их немцы сами шлёпнут. Таких расписок накопилось уже немало – Калиничев скоро месяц как собирает их со всех, кому не сильно доверяет. Тихвинский предлагал вообще со всех полицаев и старост собирать, но на это я не дал согласия, так легко оттолкнуть от себя тех, кто помогает не за страх, а за совесть, а те, кто за страх, будут ещё больше бояться.
Пришло время разобраться, чего немцы здесь охраняли. Короче, предчувствия меня не обманули – ни хрена тут нет. Не то чтобы совсем ни хрена – пиломатериалы, пара сломанных грузовиков, немного шанцевого инструмента, разрозненные части каких-то машин, в том числе три полуразобранных или полуразворованных, хотя кому они могут понадобиться, локомобиля, немного шпал, рельсов, и всё. Какого чёрта сюда препёрлись? Хорошо ещё что убитых и тяжелораненых нет – Потапов получил касательное ранение, хотя одно ребро вроде сломано, Епишев же два осколка на излёте в задницу. При этом убили десяток гансов, возрастной категории «от сорока пяти и выше» и взяли в плен пару обосравшихся полицаев. Результаты просто поражают воображение!
– Старший лейтенант, – позвал командира третьей роты Серёгина. – Оставь одно отделение, пусть подготовят тут всё, запаливают и догоняют.
Хоть и не понимаю, зачем немцы здесь сидели и охраняли этот хлам, но по старой хохляцкой пословице – что не зъим, то понадкусываю. Раз для чего-то фрицам этот склад был нужен, то надо, на всякий случай, уничтожить. Лучше бы, конечно, такой тактики придерживаться не на своей земле, но пока придётся так.
– Леший, – вот Тихвинский нарисовался. – С одного я подписку взял, а второй конченое дерьмо – надо бы в расход.
– Так расходуй! Или мне самому его пристрелить? – настроение ни к чёрту, но это не повод срываться на подчинённых. – Делайте что надо, да и пошли отсюда.
Козырять военюрист не стал, молча развернулся и убежал. Через минуту раздался одиночный выстрел. Блин, надо было настоящий расстрел гаду устроить с приговором и под камеру, а фото на Большую землю отправить – ведь в последней указивке требовали материалы по борьбе с предателями на временно оккупированной территории. Обязательно с фотографиями. Ну, Тихвинский знал же, но не напомнил – то ли не решился командира поправить, то ли копает под меня таким образом, морда прокурорская. Ладно, в отчёте по проведённой операции поставлю ему на вид, что скорость и оперативность не исключает выполнение требований Центра, даже если они высказаны не в виде приказа, а пожелания. Вот так вот – спихну с больной головы, на чуть менее больную.