Те, похоже, тоже никакого решения принять не могли, и это напрягало даже больше. Если бы они действовали как-нибудь толково, пытались занять позиции, прикрывали бы друг друга, я мог бы решить, что это и есть проявление агрессии, но они стояли кучей, собравшись у своих квадроциклов, и продолжали спорить, размахивая руками.

— Ну что бы вам просто мимо не проехать, а? — прошептал я беззвучно, но со всей страстью, словно заклинание читая. — На кой я вам дался? Живет человек один, значит, ему так нравится, имеет полное право, вы же сами всегда утверждали, что это свободная страна. И что вы теперь тут зависли?

В конце концов главный, а таковым выглядел невысокий пожилой мужик с седыми висячими «ганфайтерскими» усами и обветренным красным лицом, послал четверых к моему дому, а сам с двумя остальными — рослым толстяком с бородищей, как у Карла Маркса, и еще одним мужиком в сером «стетсоне» и бежевой куртке с овчинным воротником — остался у машин, держа рацию в руке и попутно с кем-то переговариваясь. Скорее всего с той четверкой, что пошла к дому.

Шли они, кстати, открыто, хоть и с некоторой опаской, держа свое оружие наготове. Сам дом мне отсюда виден не был, только поворот и часть дорожки к нему, поэтому наблюдать я мог только за теми, кто остался на дороге.

Минут десять ничего не происходило, только седой продолжал время от времени говорить по рации. Двое его спутников смотрели в разные стороны, держа оружие в руках и вроде как прикрывая старшего. Меня, естественно, никто так и не заметил. Я время от времени переводил прицел с силуэта одного на силуэт другого, в порядке пристрелки и определения приоритетности целей. Потом в поле зрения появились остальные четверо. Двое тащили в руках хорошо знакомые мне канистры, те самые, что стояли в багажнике пикапа, а еще один нес мой моссберг и сумку с патронами. Всеми патронами, что были у меня помимо тех, что сейчас на мне.

А еще над домом, хоть его отсюда и не было видно, начал быстро расти столб дыма. Они его еще и подожгли, поэтому вместо четырех канистр у них были с собой три: четвертая пошла на растопку.

Не, ну что за уроды, а? Земля пустая, бери что хочешь, а тут же видно, что не бесхозное все, чье-то, так нет, надо украсть, а что не украл, то изгадить.

Скоты.

И еще они оставили меня без всего, с запасом еды всего на день — тем самым, что в рюкзаке.

Я вдохнул глубоко, выпустил воздух через сжатые зубы и подвел прицел к середине груди их старшего, стоявшего сейчас ко мне лицом.

— Уроды, — прошептал я, ожидая, когда все они соберутся вокруг квадроциклов.