Он неожиданно резко обернулся и рыкнул:

— Возвращайтесь к машинам! Нечего тут уши греть!

Охрана дождалась кивка Мисяя и отошла на то расстояние, которое позволяло держать Хозяина в поле зрения и не слышать того, что он выговаривает их начальству.

— У Волоцкого есть покровители, — Мисяй замялся, понимая, насколько подставляет себя под гнев князя. — Я думаю, что твой зять, княже, встречался с ними в день приезда.

— Ты уверен в этом или только предполагаешь? — Щербатов с хрустом сжал пальцы правой руки в кулак и поднял его перед собой, наблюдая за искорками, вылетающими из сапфира, украшавшего родовой перстень.

На мгновение Мисяю показалось, что кулак обрушится на него, и Щербатов не остановится, пока не измочалит все лицо своего вассала. Поежился от мелькнувшей в голове картины.

— Я предполагаю, — не стал юлить он. — У Колояра есть много знакомых в Торгуеве. Почему он не сразу поехал к вам? Как-никак, родственники. Значит, были основания для скрытной встречи.

— Какие основания? — сильные пальцы Щербатова вцепились в воротник камуфляжной куртки Мисяя. — Ты можешь мне внятно сказать, что замышляет зять? Может, у него любовница осталась здесь?

— Для любовницы слишком высокий уровень прикрытия, — нырнул в образовавшуюся лазейку Мисяй и перевел дух. — Для подобных встреч достаточно обычной осторожности. Нет у него бабы. Да и зачем? Мирослава Борисовна одна может дать сто очков вперед любой из… Прошу прощения, княже, но это факт.

— Плюс Окунева, плюс Александра, — кивнул Щербатов. — Я сам не верю в подобную глупость. Колояр занимается какими-то делами, идущими мимо моего клана. Ты должен выяснить. И попутно защищать его от людей Демидова. Как бы Юрий Степанович на договор плевать не стал. Ты меня хорошо понял, Мисяй? С Волоцким ничего не должно случиться, ни сегодня, ни завтра, ни потом… Иначе башку всей твоей СБ снесу и новых людей наберу. Пеструшин, вон, копытом бьет, хочет себя проявить. А у тебя второй прокол за два дня. Я становлюсь недовольным.

— Княже, ты хотя бы приоткрыл передо мной, неразумным, свои планы, — с огорчением проговорил Мисяй, сдерживая в душе ярость от странной позиции Щербатова. Неужели Хозяин перестал ему доверять? Ему, давшему клятву верности Семье еще восемнадцатилетним мальчишкой; а ведь с тех пор минуло почти сорок лет, как он в строю. И что же на выходе? Недоверие, уже неприкрытая злость и недовольство.

— Не все положено знать даже верным псам, — холодно ответил Борис Данилович. — Любое мое слово рассматривают под микроскопом в столице.

— Я никогда не предавал тебя, княже! — побледнел Мисяй от злости. — Видят боги, никогда!