А нормально. В-смысле – вполне подходящий завтрак. Пусть и из одного мяса.

Собираю свои немудрёные пожитки, вооружаюсь грабельками, и осторожно вылезаю наверх.

А не повредила осторожность.

Потому что в пяти шагах от выхода на земле лежит мордой ко мне весьма грозно выглядящая буро-коричневая туша. И даже лёжа она возвышается практически почти в мой рост. А когда красавец, напоминающий самого банального медведя, поднимается на все четыре могучих лапы, становится видно, что в холке он меня даже повыше. И в длину – шага четыре. Гигант, туды его в качель.

Но вот правый глаз у мишки не открывается, и под ним явственно вижу я дорожку из крови, уже застывшей, а самого глаза попросту нет. А молодец, получается, я.

Попал куда надо. Пусть и инстинктивно.

Поэтому когда злобно на меня косящий единственным оком местный крутой «венец пищевой цепи» раскрывает пасть, куда свободно влезет микроволновка, и направляется ко мне, недвусмысленно облизываясь и выставив огромные зубы явно не в приветственной улыбке, я даже ухом не веду. И в свою нору, как, может, этот лохматый идиот надеялся, продемонстрировав мне отличный набор белейших и острейших штырей-зубов в добрых три дюйма длиной, совсем не собираюсь нырять!

Подпустив шага на три, делаю вид, что собираюсь упятиться, но вместо отступления резко бросаюсь вперёд, оттолкнувшись от камня ногой. И втыкаю в оставшийся неповреждённым глаз заострённый и прокопчённый на костре колышек из дерева, который на всякий случай хранился у меня в шкуре кабанчика, и который держу в левой руке, правой размахивая для отвлечения внимания чудища зубастым рогом кабанчика.

А поскольку кол с пару ладоней длинной я прятал за своим предплечьем, такой подлости мишка явно не ждал!

Ну, после этого осталось только пригнуться, увернувшись от удара могучей лапы с пятидюймовыми лезвиями-когтями, да заскочить наверх: на макушку трёхметрового в высоту валуна, под которым располагалась моя нора. Какое-то время у могучего монстра уходит на то, чтобы выковырять из глазницы отлично там засевшую дрюковину-занозу. Воет он при этом уже, скорее, жалобно. Даже жалко придурка. А ты не лезь к мирно спящему человеку со своими претензиями, зубами и когтями!..

Потом неуверенно, ощупью двигающийся монстр тонны на полторы, начинает пытаться забраться ко мне – наверх. Ворчит, щерится, пасть разевает…

А упрямый. И злой. И мстительный.

Как, впрочем, и все медведи. Они, по отзывам дрессировщиков, как раз этим и отличаются: жуткой мстительностью, упрямством, и коварством. И дрессировке если и поддаются, то – только до тех пор, пока дрессировщик не повернётся к ним спиной…