— Я привезти сюда корабль. — Судовладелец повернулся, указывая на одно из суденышек, покачивающихся возле пирса. — Здесь брать вино, плыть Яффа, там уже ждать. Если вам плыть Святой земля, я идти через неделя.

Лис страдальчески вздохнул, отворачиваясь, чтобы как-то скрыть терзавшую его тоску-печаль. Через каких-то семь дней корабль фризского купца выходил в море, еще пара-тройка недель, и он уже швартовался в Яффе, оттуда же до камеры перехода не больше дня пути, конечно, ежели двигаться в хорошем темпе. Глядишь, Рождество вполне можно было встречать дома. Пока же для нас существовал один-единственный подарок от Санта Клауса, и нам предстояло найти его, под какой бы елкой он ни был спрятан.

— Увы, приятель, — опережая Лиса, ответил я, — мы держим путь на Сицилию к императору. Причем весьма спешим и потому ищем корабль, способный выйти в этом направлении буквально сегодня-завтра.

— Сицилия? — удивленно покачал головой фризландец. — О нет. Сицилия нет, уже никто не плыть. Я идти Святой земля, император тоже идти туда. Все остальные плыть другой сторона. Только вон «Святой Женевьева». Ее шкипер возьмет на любой фрахт. Ее уже месяц не выходить из порта. Никто не знать почему.

Мы с Лисом переглянулись.

— А что, — невозмутимо произнес Лис, выискивая взглядом названный фризским мореходом корабль, — красивое название, мне нравится.

«Святая Женевьева» покачивалась у стенки пирса, всем своим видом наводя уныние на постороннего зрителя. Рожденные бороздить моря корабли отчего-то начинают выглядеть все тоскливее и тоскливее, стоит им лишь чуть дольше обычного простоять без дела. Брошенные с борта на берег сходни — три широкие доски, скрепленные прибитыми поперек узкими планками, — покачивались в такт судну, подозрительно поскрипывали, вовсе не маня ступить на них. Несколько матросов, обветренных и просоленных на всех ветрах, со скучающим видом ловили с борта мелкую рыбешку, привлеченную выброшенными за борт объедками.

— Эй, любезные! — крикнул я, подъезжая к кораблю. — Могу ли я видеть капитана?

Матросы перевели унылые взгляды с поплавков на нашу троицу и, очевидно, сочтя нас достойной компанией для их начальства, начали почти синхронно кивать головами.

— Мэтр Теодор! — наконец перестав изображать китайского болванчика, крикнул один из них. — Тут к вам пришли!

С кормовой надстройки послышались шаги, и спустя мгновение мы увидели перед собой невысокого плотного человека в довольно скромном одеянии, но в дорогом плаще с прекрасной золотой фибулой на плече.

— Я Теодор Марно, капитан этого судна, — отрекомендовался он, ступая на сходни. — С кем имею честь?