— Обещаю вам, ага,[34] — срывающимся от радости голосом прокричал ему вслед мальчишка.

— А что, дядя Лис, этот малый и впрямь станет полководцем? — глядя сверху вниз со своего арабчака на ободранного сына погонщика верблюдов, счастливо сжимающего стрелу, спросила Алена Мстиславишна.

— Не совсем, — покачал головой мой напарник. — Пройдет не так много времени, и он станет не только полководцем, но и самым великим султаном со времен Саладина.

— Сын погонщика верблюдов? — переспросила девушка, наслышанная, очевидно, от Ансельма о чудесных свойствах «о великого».

— Основателем империи.

— Жаль, что не успела познакомиться с ним поближе, — задумчиво произнесла наша подопечная. — Но я его запомню.

До Иерусалима оставалось уже не более полутора дня пути, когда наконец мы встретили первый рыцарский отряд. Вернее было бы сказать, он нас встретил. В какой-то миг Ансельм напрягся, прямо посреди разговора, и сообщил, что за нами наблюдает множество вооруженных людей. И почти тут же из-за ближайших холмов с гиканьем и свистом вылетела и понеслась на нас, пытаясь охватить со всех сторон, легкая конница в чалмах, с круглыми щитами и тонкими пиками. Но тут меж восточных одеяний замелькали доспехи европейских рыцарей, а после того как на одном из щитов я разглядел червлено-серебряную шахматку графского рода фон Хонштайнов, у меня и вовсе отлегло от сердца. Передо мной был отряд имперских рыцарей, сопровождаемый сотней туркопилье.[35] Завидев черные бурнусы, они, вероятно, приняли четверку всадников за невесть откуда взявшихся гостей из сирийской пустыни и пожелали уточнить, что именно надо под стенами Вечного града друзским лазутчикам.

Я выхватил из-под своего покрывала грамоту с печатью императора Фридриха и начал размахивать ею в воздухе, крича во весь голос:

— Остановитесь! Мы люди императорской службы!

Очевидно, заслышав мой крик, нападающие остановили коней, и мы оказались окруженными со всех сторон десятками верховых, ожидающих приказа казнить или миловать. Немая сцена продолжалась минут пять, потом от рыцарской группы, стоявшей под знаменем фон Хонштайнов, отделился один из закованных в доспехи воинов и неспешным шагом пустил своего коня навстречу нам.

— Ну-ка, Капитан, ты у нас ходячий гербарий, в смысле, гербовник, расскажи-ка, что за Ланселота несет к нам в гости?

Я вгляделся в червленый щит всадника, на котором серебряный меч острием вверх проходил сквозь центр четырех сигнальных рожков, поставленных в косой крест.

— Н-не знаю. Похоже на польский герб Тромбы, но это не он. Там рожка было всего три и они обычно черные в золоте, а здесь серебро в червлени. Этот герб мне раньше видеть не доводилось.