На второй этаж вела довольно крутая лестница.

- Какая-то... гнусная обстановочка, - неуверенно прокомментировала я. Моя неуверенность относилась к прилагательному. Обстановочка не была "гнусной" в исконном смысле этого слова. Но какая-то неправильность в ней была.

- Ты тоже чувствуешь, - кивнул Олег, - теперь понятно, почему завод обанкротился. И рабочие тут, наверное, все время болели.

- И директор пил. А главный бухгалтер воровал... - Алик Маргелов стоял на верхней ступеньке и, надо думать, с интересом наблюдал за штурмом своей тюрьмы.

Я не сдержалась и с визгом повисла у него на шее. Одной рукой он обнял меня, другую протянул шефу и я не увидела, даже не ощутила... просто поняла, наверное, как животные понимают, что смерть близка: Алик был нечеловечески вымотан и опустошен. Той силы, которая играла в нем, выплескиваясь в совершенно дурацком ребячестве, драках, вояжах по ночным клубам со стриптизом, фронде против президента, влюбленности в меня - ее больше не было. Алик был выпит этим не гнусным, а до предела странным местом, выпит почти до самого донышка, и держался лишь на закушенной губе.

- Что с тобой? - испуганно спросила я.

Ответил мне Олег: усмехнулся, клянусь, впервые я видела такую его усмешку, и процитировал:

- "Атланты держат небо на каменных руках".

- Если б на каменных, - Алик поежился, - теперь ты понимаешь, что настоящий гений в нашей компании - князь.

- А я в этом никогда и не сомневался, - сказал Олег, осматриваясь и "принюхиваясь", как охотничья собака, попавшая в незнакомое, но богатое дичью место, - иначе я бы за ним просто не пошел. А Эдгар не доверился бы ему так слепо.

- Ну, не совсем слепо, - возразил Алик, - пригляд был.

- Это не пригляд. Это страховочный леер.

- Значит, ты уже все понял...

- Послушайте, - встряла я, - может быть, мы свалим отсюда и где-нибудь по дороге доспорим?

- Маргелов, - Олег легонько сжал мое плечо и шагнул назад, - у тебя пять минут. Потом она должна уйти.

- Уйдет, - заверил Алик и улыбнулся мне.

- Что происходит? - мне казалось, что я кричу. На самом деле это был шепот, голос сел мгновенно.

- Я должен остаться здесь. Это не обсуждается. И спорить мы не будем, у нас очень мало времени, - Алик подошел ко мне почти вплотную, но так и не прикоснулся, только смотрел прямо в глаза, так, словно пил воду после недели в пустыне, - Про любовь мы говорить тоже не будем. На это времени совсем нет.

- А на что есть? - тихо, почти одними губами спросила я.

- Только на это, - он взял в ладони мое лицо, погладил с такой невыносимой нежностью, что мне вдруг захотелось плакать, и тихо дунул.