- Странная точка зрения для профессионального военного, - заметила Катя.

Я пожала плечами. Мне-то, выросшей с ним рядом, и не раз убеждавшейся в том, что папа знает, что делает, ничего не казалось странным. Вообще-то, он был единственным человеком, с которым я никогда не спорила. Не смотря на привычку подвергать сомнению все, вплоть до собственного существования, его слова я принимала сразу. И не просто к сведению, а, прямиком, к исполнению. И ни разу не пожалела об этом.

Я пожала плечами и снова зарылась в бумаги. Катя мне тоже почти не мешала.

Место, время, действие...

Грязнов зуб давал, мамой клялся, что те люди, которые загнали его в Серебряный Бор как мышь в нору, и те, которые после устроили на даче "маски-шоу" с фейрверком и фокусами между собой никак не связаны. Но откуда он об этом знал? Уточнять я не стала, существует же грань доверия, которую переходить не стоит, чтобы не влипнуть, как муха в мед, в чужие неприятности. За сумбурными словами предпринимателя чувствовалась настоящая уверенность. Вопрос - на чем она основывалась, если не на информации? Ответ - на чутье. С мозгами у Грязнова, насколько я заметила, вообще не слишком богато. Однако дела он вел успешно, каким-то образом избегая ловушек конкурентов. Чуял. Спинным мозгом все просекал. И тут он что-то просек. Проблема в том, что просек тоже спинным мозгом. В его голове этих файлов просто не было, вытаскивать нечего.

Ладно, поверим ему даже не на слово, а вообще без слов. Против Грязнова Звероящер и компания ничего не имели. Он - случайная жертва.

Место? Серебряный Бор не бермудский треугольник. И даже не пермский. Из каких соображений Бакшаров выбрал именно его? Фотографии ясности не внесли. По ним можно было сказать только одно: места невероятно красивые, дом - богатый, соседи на приличном расстоянии, чтобы не мешать друг другу, но все же не на таком, чтобы не заметить, например, пожара. А еще - в этом красивом месте происходило что-то очень странное. Причем, происходило с размахом. Во всяком случае, полоса вытаявшего снега, сантиметров пятнадцать - двадцать была отчетливо видна на всех фотографиях. И деревья, роскошные голубые ели, имели какой-то странный вид. Я долго всматривалась в снимки, пытаясь понять, что же все-таки не так с елками. А когда, наконец, сообразила, даже не стала ругать себя за тупость, уж больно необычно все это выглядело. Лапы елей, вытянувшиеся за забор, и нависавшие прямо над загадочной полоской, были... сосновыми. Или кедровыми. В общем, иголки на них были длинными.

Между прочим, ни в одной газете о таком феномене ничего не сообщалось. Хотя, казалось бы, журналистам-то сам бог велел... Заговор молчания? Во всех изданиях сразу? Всемогущая разведка? Которая безропотно позволила себя публично высечь. А вот елки - нельзя. Чушь! Объяснение этому могло быть только одно - спустя несколько часов, когда на место происшествия попали журналисты, "странностей" уже не было. Вообще-то обрезать несколько нетипичных веток не так уж трудно. А следы "полосы" мог спрятать снегопад.