Журналист достал жестяной портсигар, открыл его и, убедившись, что тот пуст, хлопком закрыл.

— Хорошо. Но это строго между нами. В конце концов я все равно почти ничего не знаю… Несколько дней назад я уже собирался идти домой, когда меня вызвали к главному редактору и сообщили, что кое-кто желает дать ценную информацию по делу генерала Згурского.

— Это было утром, днем, вечером?

— Вечером. Я же говорю — собирался идти домой.

— Хорошо, продолжайте.

— Неизвестный звонил по телефону, сказал, что у него с собой письмо, которое мсье Рафаилов написал своей возлюбленной после того, как от него ушел генерал Згурский. Что готов передать это письмо мне, но требует за это тысячу франков. У меня, конечно, таких денег не было, но главный редактор выделил названную сумму из особого фонда.

— Где этот мсье назначил встречу?

— В районе рынка Сен-Туан. Там марокканское кафе, в нем курят кальян, но иногда покуривают и гашиш… Понятное дело, в отдельной комнате, — заговорщицким тоном добавил Спичек.

— Этот мсье что же, наркоман?

— Не знаю. По виду так не скажешь. Я, к сожалению, плохо его разглядел.

— Вы опять за свое?

— Клянусь вам! Я действительно плохо его рассмотрел! В зале царил полумрак, к тому же дым… Могу сказать одно — мсье говорил по-французски с довольно заметным русским акцентом. Это молодой человек. Около тридцати, хорошо сложенный. У него аккуратные усы и бородка а-ля Деникин. Ну, может, приклеенные. Не могу сказать.

— Что было дальше?

— Этот мсье сказал мне, что его друг безуспешно ухаживал за мадам Завьяловой. Это такая русская певица. Расстроенный ее неприступностью, он попросил этого мсье, ранее якобы работавшего в полиции, выяснить, нет ли у него удачливого соперника. Месье подкупил служанку госпожи Завьяловой. Та передала доставленное хозяйке письмо, которое он нам и предлагает. По его словам, друг в отчаянии. Бедолага считал мадам Завьялову своего рода ангелом во плоти, недоступным мирским страстям. Теперь мир рухнул, и мсье желает уехать из страны. Но ему нужны деньги.

— Ясно. Почему вы решили, что предложенное вам письмо именно от Рафаилова?

— Видите ли, мсье комиссар. Этот Рафаилов близко знаком с нашим главным редактором. Недавно ему стукнул полтинник, и господин Рафаилов преподнес торжественный адрес с собственноручным поздравлением. Так что у меня был прекрасный образчик почерка для сличения.

— И каков результат?

— Двух мнений быть не может. Оба текста написаны одной и той же рукой.

— Два мнения могут быть всегда, — оборвал его Рошаль. — Имеете ли вы еще что-нибудь сообщить?