— Государыня! — церемонно склонив колено, заговорил тот. — Я Петер Форгач, прозванный Кречетом. Ваш дядя, Сигизмунд, послал меня и две тысячи отборных хузар для участия в крестовом походе. Он также благодарит ваше высочество за прекрасную картину, подаренную ему в залог верной дружбы. — Петер щелкнул пальцами. — Янош, письмо!

Юный оруженосец, чуть младше Кристофа, вытащил из поясной сумы свиток с императорской печатью.

— Вот его личное послание.

— Я счастлива, — прерывающимся голосом прошептала Анна, все еще не веря глазам и ушам.

— Позвольте вам представить, — склонил голову Петер, заметив, что принцесса, не отрываясь, глядит на оруженосца. — Янош Хуньяди. Готов поставить саблю против мясницкого ножа, что этот парнишка будет добрым рыцарем.

— Да, конечно, — стараясь опомниться, кивнула принцесса.

— Вам не о чем беспокоиться, ваше высочество. — Кречет расправил и без того широкие плечи. — Враг отброшен. Мы с вами. Не сомневайтесь, пока жив хоть один из нас, ни Тамерлану, ни самому шайтану до вас не добраться!

Великий амир заскрипел зубами и впился своими костлявыми шайтанскими пальцами в уздечку, будто норовя порвать ее.

— О мой повелитель, — докладывал коленопреклоненный мурза. — Там враг. — Он указал рукой туда, откуда недавно пришло войско Тимура. — Их множество, великое множество. Они сошли с кораблей и направляются сюда…

Он хотел еще что-то сказать, но клинок быстрее молнии блеснул в руке Повелителя Счастливых Созвездий, и обезглавленное тело упало наземь. Сейчас Тамерлану без лишних слов уже было все ясно. Коварство гяуров не знало границ. Больше всего ему хотелось растерзать, вырвать сердце гнусного предателя Монтоне и залить кровью всю эту проклятую равнину.

— О, Аллах, — шептал он, — разве я был слаб в вере? Чем прогневил я Тебя? Почему ты меня оставил?

Катгабайл мелькал, прочерчивая голубоватыми молниями сгустившийся вокруг оперативников мрак.

— А ну, не напирайте! — вопил Лис. — Тут вам не здесь! Отвалите, русским языком говорю, переучет! Шо не ясно?!

И вдруг небо прояснилось, словно порывом ветра сдуло полчища джиннов, только что окружавшие оперативников. И стало видно, как посреди восьмибашенного дворца, кружится, танцует, что-то заунывно распевая, Хасан Галаади.

— Капитан, чего это он?

— Пляски дервишей. Помнишь, он уже эту фрезу крутил?

— Так уже ж никого нет.

— Сережа, если он танцует, значит, так надо.