Дагоберт повел плечом, словно прислушиваясь к ощущениям. Ему и прежде доводилось надевать доспехи. Однако теперь — не для ратной учебы, а для того, чтобы предстать взорам тысяч баронов и комисов, ждущих лишь распоряжения кесаря идти навстречу врагу. То, что рассказывал ему менестрель, походило на правду. Касаясь отобранного у гарпии медальона, он и сам чувствовал, как быстрее бежит кровь по жилам, точно покоряясь неслышному зову горящего внутренним светом камня.

«Зов крови, — вспомнил молодой правитель. — Зов, столь могучий и внятный для него и столь опасный для человека. Кровь дракона — жидкий пламень. Даже каменея, она может согревать, а может выжигать все живое. Горе тому, кто будет с ней неосторожен».

— Вы слышите меня, монсеньор? — негромко поинтересовался стоявший напротив Бастиан.

Кесарь сфокусировал взгляд на менестреле.

— Что ты сказал?

— Мастер Рейнар предполагает, что абарам неоткуда ждать подкрепления. Это хорошо бы уточнить. Быть может, ваш отец…

Отрок представил себе могучего дракона, парящего над горами: здесь, среди круч и ущелий, всегда можно найти замечательное место для укрытия или для засады, но спрятать армию — действительно непростая задача. Заметив что-то подозрительное, отец, без сомнения, предупредил бы.

— Непременно спрошу его, — сухо ответил венценосец. Он поглядел на застывшего перед ним в поклоне. Тот был лишь несколькими годами старше и вполне мог бы стать ему приятелем. Но что-то упорно мешало, словно какая-то стена отгораживала от людей. Даже тех, кто был ему приятен. Вот и сейчас. Он силился говорить иначе, но слова звучали холодно и мрачно.

Дагоберт видел, что юноше не по себе, и ничего не мог с этим поделать.

— Кроме того, мастер Рейнар считает, что если мы предварительно не разберемся с храмом, который находится за полторы тысячи лье, то одержать победу над абарами будет почти невозможно. Надо либо оттянуть время битвы, либо нам каким-то образом попасть к храму.

— Мастер Рейнар решился уничтожить святилище хаммари? — удивленно поглядев на собеседника, поинтересовался кесарь.

— Он сказал, что нужно разобраться. Но, зная его, можно предположить, что это как раз и означает — уничтожить.

Дагоберт молча кивнул, оставляя менестреля в недоумении.

— Это очень срочно, — напомнил тот.

— Да, мне известно.

Венценосный юноша хотел что-то добавить, но слова не шли из его уст. Он силился представить себя человеком, хоть и с оговорками, но равным этому черноволосому парню, так искренне болеющему за его, по сути, дело. Но, как ни старался, не мог этого сделать. Бастиан тоже безмолвствовал, опасаясь нарушить молчание. Наконец, поняв, что ответа не дождаться, он произнес: