Никто не сомневался в том, что архимандрит сдержит слово, и лишь немногие верили, что иерхонт так легко сдастся.

Тай высвободила руки из хватки тех, кто стоял рядом (увядший старый лепесток среди других, в большинстве молодых и прекрасных), и нагнулась, преодолевая боль в пояснице, чтобы снять туфли. Она отбросила их подальше и снова взяла соседей за руки, восстановила цветок в центре круга. Трава под ногами была влажная и прохладная.

Многие пели, в основном вполголоса.

Множество самых разных песен.

Кто-то плакал, кто-то рыдал, кто-то стенал и стонал, большинство было где-то не здесь.

А некоторые в приступе мазохизма считали оставшиеся до полуночи секунды.

Полночь наступила, и несколько секунд спустя огромный звенящий столб света, ослепляюще яркий, пронзил центр орбиталища в каких-нибудь пятидесяти метрах от того места, где стояла Тай. Ей пришлось отпустить руки соседей и закрыть ладонями глаза, как и остальным. Горячая волна воздуха сбила ее с ног, вместе с сотнями других людей кувырком понесла по траве. Луч тут же разделился на два, которые быстро двинулись по периметру орбиталища в разные стороны, взрывая на пути здания, воспламеняя пучки гнезд, разделяя весь маленький мир на два. Половинки под давлением воздуха стали расходиться в разные стороны, и атмосфера, взвихрившись, устремилась в космос двумя ураганами газов, обломков и тел, а тем временем здания и гнезда взрывались в двух огромных разъезжающихся полусферах, проваливались на внутренние поверхности разделенных половин; конструкции вспарывало силой воздуха, вырывающегося наружу.

Воздушный вихрь подхватил Тай Хохуэл и вместе со всеми остальными швырнул над вздыбленным дерном вверх, к быстро расширяющемуся разлому. Ее унесло в темноту, и она слышала свой крик, пока воздух устремлялся прочь из ее легких и всасывался космосом. Крик был высоким, жутким, диким, — при помощи одних мышц она не смогла бы завопить так громко. Страшный хор звуков боли, шока и ужаса вырвался из ее рта и ртов всех остальных вокруг нее в миг их коллективной смерти, и всеобщий ужасающий вопль затих только тогда, когда воздух из ее ушей вырвался в вакуум.

Из разделяющихся половин уничтоженного орбиталища вырвался неторопливый вихрь тел, которые, судорожно подергиваясь, понеслись прочь двумя длинными рассеченными запятыми, словно в какой-то галактической балетной постановке.

Эти события транслировались оккупационными силами по всей системе.

На следующий день иерхонт официально капитулировал.

* * *

Архимандрит Люсеферус стоял в носовой части своего главного корабля «Люсеферус VII», глядя на большое, во весь экран, изображение планеты Сепекте с ее огромным, пыльным на вид нимбом орбиталищ в редких блестках орбитальных фабрик и спутников. Весь носовой отсек «Люсеферуса VII» был обтянут алмазной пленкой и представлял собой шар исключительной прозрачности около сотни метров в диаметре, на тонких — в палец толщиной — подпорках. Архимандрит любил приходить сюда в одиночестве, чтобы просто посмотреть на открывающийся вид. В такие мгновения он ощущал за своей спиной громаду «Люсеферуса VII», все его километры и мегатонны, все его переплетение доков, туннелей, камер, залов, казарм, складов, башен и стартовых труб. Жаль, что корабль, возможно, придется уничтожить.