- Нет! Боевые спутники отдельно.

Раньян машинально хлопнул парня по плечу, дескать, благодарю. Встал и так же механически подтянул перчатки. Негромко сказал, видимо больше себе, чем остальным:

- Значит, следом едет отряд числом не меньше двух десятков.

Скорее больше, добавила про себя Елена. Впрочем, даже тридцать жандармов, то есть настоящих конных латников, плюс их сопровождение… это, по крайней мере, человек пятьдесят, а то и семьдесят отлично вооруженных бронелобов. Вполне себе армия, способная выигрывать битвы и разорять города. Ответ, что могло понадобиться в местной глуши такой силе, был очевиден, и обдумывать его не хотелось.

Раньян оглянулся через плечо, и впервые женщина увидела на мрачном лице подлинную гамму человеческих переживаний. Бретер, придавленный внезапной бедой, утратил самоконтроль, его сжигали страх – но не за себя! – растерянность, непонимание, что делать. И… пожалуй обида. Не на кого-то персонально, а скорее на мироздание в целом, которое сначала отмерило скупой мерой немного тишины и спокойствия, а затем явилось взыскивать долги с очень щедрыми процентами. Чувство, хорошо – увы, пожалуй, слишком хорошо - знакомое женщине.

- Надо... спешить, - пробормотал Гаваль, не понимая, что происходит.

Бретер молча смотрел на Елену, и с каждой секундой лицо его успокаивалось, как исторгнутая из вулкана лава. Твердый камень снаружи, убийственный огонь под ним. Раньян слабо улыбнулся, левый уголок губы чуть дрогнул, превратив усмешку в зловещую ухмылку. В его глазах Елена прочитала немой вопрос или просьбу, а может быть и то, и другое сразу. Несколько мгновений Раньян молча глядел на спутницу, а затем, надо полагать, увидел в ее глазах ответ. Снова улыбнулся, на сей раз уже по-человечески, лишь очень, очень печально.

- Спешить… надо, - повторил шепотом Гаваль, непонимающе переводя взгляд с мужчины на женщину и обратно.

- Беги, - посоветовал Раньян, проверяя, как выходит клинок, не прихватился ли мессер к ножнам тончайшей пленкой льда, такое случается зимой.

- Что?..

- Просто беги. Как можно дальше. И никогда об этом не рассказывай. Никому.

Раньян обошел так и не вставшего Гаваля, двинулся к городу, ускоряя шаг, быстро перейдя на легкий бег. Елена застыла, глядя ему в спину и повторяя про себя: это не мой ребенок, это не моя война. Не мой сын, не мои разборки. Это все их заботы, уродливые отражения на мутном стекле этого мира. Не моя война. Не моя!

Она провела рукой по широкому поясу - меч, нож, кошель с горстью серебряных монет, лекарская грамота… Что ж, ей удавалось выживать с куда меньшим набором. Жаль прочих вещей, что брошены в городе, но их можно купить заново, а вот лавка, где продают жизни, явно где-то очень далеко отсюда.