— А кто мне говорил, что я красивая. — Клэр демонстративно загнула один палец. — Милая. — Второй. — Умная. Симпатичная. Неповторимая. — Девушка оглядела свой кулак и вытянула вперед вторую руку. — Завораживающая. Ослепительная…

— Стоп, стоп, стоп! — Замахал руками парень, прерывая её перечисление. — Говорил! — Признался он. — Но это были просто комплименты, и ты ясно дала поня…

— Внушил девушке надежду! — Прервала его Клэр, театрально закатив глаза. — И… — Она повернулась к тому залу, в котором скрылась незнакомка. — Завел роман с другой! Да как ты мог!!!

Мне-то было понятно, что девушка просто веселится, а вот Кристиан на секунду, видимо, принял её слова за чистую монету. В его глазах мелькнула надежда, которая тут же разбилась на мелкие осколки о ехидную улыбку сокурсницы.

— Опять ты… — Насупился он в ответ. — Не можешь и дня без подколок!

— Можно подумать ты лучше, пф-ф-ф-ф. — Отмахнулась от его слов Клэр.

Их перепалка впервые за долгое время вызвала легкую улыбку на моем до этого застывшем, словно восковая маска, лице. Изменение в моей мимике, произошедшее впервые за много дней, не укрылось от сидевших со мной за одним столиком.

— Оу! Ты смотри! — Легонько ткнув вилкой в руку Кристиана, произнесла Клэр. — Оно живое!

— А-а-а-а! — В театральном ужасе, но тихонечко, чтобы не привлечь излишнее внимание к нашему столику, заверещал, подыгрывая ей, мой однокурсник.

Приложив руку к сердцу, соглашусь, их реакция была во многом оправдана. Две недели прошли с того злополучного Прорыва, в котором я потерял своего падавана. А точнее, если не врать себе, то того Прорыва, в котором доверившийся мне совсем молодой парень, которому еще жить и жить, погиб, выполняя мой приказ.

В тот момент во мне что-то умерло, моя душа застыла, превратившись в ледяную глыбу. Конец Света, пролонгация Договора между людьми и перевертышами… Все это отдалилось, стало чем-то на фоне, далеким. А все остальное заняла только всеобъемлющая вина. Первые три дня я не мог ни то что спать, а даже закрывая глаза, тут же видел перед собой лицо мальчишки, который называл себя Бэнр. Того, кого родители назвали Бенедиктом. На четвертый день после закрытия Прорыва я собрал себя в одну кучу и пришел к его родным, лично рассказав о том, каким героем был их сын. Чего мне это стоило? Лучше не вспоминать, с того визита у меня седая прядь над левым виском. Седина, которую не излечивает даже Излом.

Две недели я вел себя, словно биоробот: выполнял обязанности, посещал университет, проводил тренировки, односложно отвечал на любые вопросы. Даже выборы нового главы РИВЗа я, по сути, пропустил, воздержавшись от голосования и не приняв ни одну из сторон.