Этот звонок был для меня полнейшей неожиданностью. Я как-то привык, что Мелани почти не интересуется жизнью сына. Особенно отчетливо это стало проявляться после её отъезда в Париж. Редкие звонки раз в две недели с формальным “как дела?” — вот и всё проявление её материнской заботы. А тут, можно сказать, провела воспитательную беседу. Конечно провела криво и топорно, но как умела. Странно, почему именно сегодня?

Едва я задал себе этот вопрос, как понял, что ничего странного в этом нет. Мелани звонила не воспитывать сына, она звонила хвастаться! Да, именно так. А всё это “ты должен стремиться к большему” и прочее — не более чем повод набрать номер сына. Она одиннадцать лет билась головой о стену, всюду получая отказ, а тут её творение оценили. Оценили настолько, что её картину решили выставить в Лувре. Разумеется, Мелани от этой новости распирает. Хочется кричать и всем рассказать. Но, беда в том, что она вела довольно замкнутый образ жизни, и подруг у неё по сути нет. Старых коллег она тихо ненавидела за то, что те за её спиной называли её не иначе как “неудачница”. Как же у неё обстоят дела с общением на новой работе, я не знаю. Скорее всего она случайно увидела мой комикс и фамилию автора. Это её и натолкнуло на мысль о сыне. Вот она и позвонила именно Изао.

Думаю, именно так всё и есть. Но даже понимая это, я благодарен Мелани за звонок. Благодарен потому, что её слова достигли своей цели. На удивление, но достигли. И я именно в этот момент понял, что пойду в вопросе Договора до конца. Каким бы этот конец не был.

Глава 37

Глава 37

Собор Святого Сигизмунда, построенный почти полтора века назад, подавлял своим внешним видом. Мне, человеку со стороны, заметно, что возводили это здание с явной целью утереть нос Собору Парижской Богоматери, знаменитому Нотр-Да́м-де-Пари́. Что поделать, но противостояние Новильтера и Франции не затихло даже сейчас, что уж говорить о делах более вековой давности. Даже название собору подобрали в честь канонизированного герцога Бургундии, который всю жизнь воевал с королем французским.

В итоге главный собор Вилфлееса получился раза в полтора больше своего парижского коллеги. На этом положительные аспекты и заканчиваются. Здание вышло перегруженным, излишне массивным, подавляющим. Нет, кто-то находит красоту и в таком, но мнеотчётливо видно, что повторить шедевр Нотр-Дама у местных архитекторов не получилось. Хотели сделать больше, лучше, изящнее, красивее, но получилось только больше.

Тем не менее, за полтора века собор всё же приобрел некий ореол, и почти все туристические путеводители называли его одной из основных достопримечательностей Вилфлееса. К тому же он сохранил своё изначальное предназначение, не превратился в музей, как его парижский прототип. В Соборе Святого Сигизмунда по-прежнему проходили проповеди, и он также служил, если можно так выразиться, штаб квартирой для кардинала Новильтера.