Девочка прошептала что-то ему на ухо и хихикнула, потом чмокнула его в щеку и хихикнула еще раз. Оглянувшись, Марго увидела, как они идут к узкой подворотне, ведущей скорее всего в один из тысяч дворов, зажатых кирпичными стенами, где окна заколочены досками или занавешены одеялами от сквозняков. Когда девочка и ее клиент исчезли в калитке, перед глазами Марго вдруг встало непрошеное воспоминание. Голос ее матери… злобный крик… разбитая щека и кровь у нее на губах… вонь сгоревших тостов на плите и удары отцовских кулаков…

Марго тряхнула головой, отгоняя воспоминание, и постаралась сосредоточиться на грязной улице, выкриках из толпы, стуке деревянных колес и цоканье конских копыт — и, конечно, на своих подопечных из группы наблюдателей. Обругав себя за слабость, Марго глотнула воздух, провонявший навозом, отбросами и речным илом, и только тут поняла, что прошла только доля секунды. Доминика Нозетт шагала по Уайтчепл-роуд, дуясь на нее и, как следствие, безразличная ко всему, а Даг Тэнглвуд спешил за ней, чтобы не дать ей попасть под фургон с грузом бочек из доков Св. Катерины. Гай Пендергаст продолжал разговаривать с людьми, задавая им вопросы, которые он, возможно, не должен был задавать. Доктор Костенко записывал митинг — как было известно Марго, исторический. Оратор в центре толпы поддерживал первые выборы в Лондонский Городской Совет, затеянные радикалами с целью контролировать ситуацию в Ист-Энде. Конрой Мелвин тоже восхищенно смотрел на оратора.

Только от Шахди Фероз не укрылось короткое смятение Марго. Взгляд ее темных глаз задержался на лице Марго, и она чуть нахмурилась.

— С вами все в порядке? — тихо спросила она, осторожно дотронувшись до ее руки.

— Да, — соврала Марго. — Все в порядке. Просто холодно. Давайте пойдем быстрее.

Ей действительно некогда было разбираться с этим — не здесь и не сейчас. Ей предстояла работа. Вспоминать мать — все, как-либо связанное с матерью, — было более чем бесполезно. Старые новости, давние дела. Некогда лить слезы или даже ненавидеть родителей за то, что они были такими, какими они были, или за то, что они делали то, что делали. Если она надеется стать независимым разведчиком времени, ей надо сосредоточиться на завтрашнем дне. Не говоря уже о сегодняшнем…

— Пошли, — хрипло произнесла она, буквально за руку вытаскивая Гая Пендергаста и Конроя Мелвина из толпы. — Некогда уши развешивать, мужики. Рвем когти, а? Работа есть работа, как говорится, время да прилив никого не ждут.

Впрочем, те не особенно сопротивлялись, ибо обоим не терпелось узнать то, ради чего они сюда прибыли, какими бы интересными ни были прочие дела. Слава Богу, они добрались до полицейского морга вовремя и заняли позицию у дверей, где уже собралась толпа вездесущих местных репортеров. Почти все добавляли к тяжелому запаху, сочившемуся из дверей, вонь сигарного дыма. Марго нашла точку, с которой могла записывать происходящее, приглядывая одновременно за своими подопечными. Первая весть о третьем с весны зверском убийстве готова была поступить с минуты на минуту.