Доминик повернулся к трибунам. Их заполнили родственники, пришедшие поддержать своих близких, но его родителей там не было. Мама горевала дома, а отец снова был на границе.

После того как морпехов расформировали вместе с большинством остальных подразделений, Роналдо решил вступить в департамент шерифа округа Лос-Анджелес. Все время, которое он не посвящал поискам Моники, он отвечал за охрану восточной пограничной стены, боролся с мародерами и помогал беженцам. И сегодня тоже.

Беттис и Зубчик пошли служить вместе с Роналдо, но Маркс решил вступить в должность лейтенанта в полиции города, где также участвовал в поисках Моники.

Доминик заметил на трибунах троих людей, которые могли бы быть его семьей. Мама и дочь махали полицейскому в паре рядов за ним, а отец сидел, с гордостью глядя на сына или дочь.

Но на трибунах сидели не только родственники. По всему стадиону были расставлены снайперы, а между рядами и в проходах – вооруженные патрули. После случившегося в «Голливуд-боул» меры безопасности стали строже. Пролезть стало трудно, как в верблюжью задницу во время песчаной бури, как сказал бы отец Доминика.

Он снова повернулся к сцене, где на мольберте, рядом с флагом полиции Лос-Анджелеса, стоял портрет шефа Даймонда. Последние слова погибшего героя-полицейского сплотили в борьбе против бандитов офицеров и заместителей шерифа, а с ними и простых жителей.

Но именно помощь бывших подразделений повстанцев, таких, как «Пустынные змеи», сыграла решающую роль в разгроме организованных банд, которые убрались обратно в свои норы – как и предсказывал шеф.

Однако борьба не была окончена. Вовсе нет. Некоторые из полицейских, сидевших как на поле, так и на сцене, без сомнения, были продажными. Они и прежде имели дело с бандами и продолжали сотрудничать с их остатками.

В последние дни в департаменте ходили слухи о новых могущественных преступных кланах, и Доминик подозревал, что как раз эти кланы и стояли за похищением Моники и других детей, равно как и за тысячами прочих бесчинств, творившихся в городе.

Мысль об этом наполнила его гневом.

Динамики затрещали, заиграла музыка. Зрители поднялись с мест, когда два десятка полицейских направились к стульям, стоявшим на сцене. Все головы повернулись к шефу Стоуну, который подошел к трибуне. Мэр Беран предпочел его другим претендентам, один из которых должен был заменить шефа Даймонда.

Если бы Доминик мог решать, он бы назначил шефом полиции Маркса. Морпех, которого Дом считал почти родственником, был стойким и выносливым бойцом.

Стоун вышел вперед и оглядел людей на трибунах. Он улыбнулся, и стало видно отсутствие переднего зуба. Он быстро сжал губы, оперся о кафедру и пробасил: