Отсутствие боли, конечно, делало ушной захват менее дискомфортным для жертвы, однако отсутствие аккуратности в этом деле обеспечивало дополнительные копеечный урон – что не критично – и фризреймы – что уже обеспечивает хоть сколько-нибудь правдоподобное поведение со стороны того, кто стал целью подобного захвата.

Хансо обжёг меня раздражённым взглядом.

– А куда делось “во-первых” и “во-вторых”?

– До них ещё дойдёт, не переживай. Ну так что? – я протянул ладошку и призывно шевельнул несколько раз пальчиками. – Будешь хорошим мальчиком? Тебе такие красотки уделяют внимание, культурную программу готовят… уж можно показать им, что они не зря стараются?

Главный меценат нахмурился, а затем скосил взгляд в сторону главного содомита их четвёрки.

– Горыч, а ты уверен, что это сейчас услуга, а не грабёж средь бела дня?

Немногочисленные живые свидетели этой перепалки из числа посетителей кафе не удержались от смешков. Однако дальше этого дело не зашло: злить донатеров народ не хотел.

Упомянутый ранее Горыч благодушно закивал.

– Да, это услуга. Просто “девочка” типажа своего придерживается.

– А мне этот типаж не нравится, – огрызнулся Хансо.

Я улыбнулся хищнически.

– Твои уста говорят “нет”, но твоё тело кричит “да”, – мои пальцы чуть сильнее вывернули ухо мецената, и это привело к спаренному фризфрейму и брызнувшей из носа моей жертвы крови.

Я обожаю этот лисий бонус к харизме!

А вот Хансо – не очень.

– Это всё система!

– Ты можешь врать себе, отброс, но это только сделает тебя несчастным! – я снова призывно пошевелил пальчиками. – Деньги.

Донатер раздражённо что-то пробормотал – обилие японщины позволяло предположить много мата – после чего достал из кармана бумажник и отслюнявил мне несколько купюр.

Я тотчас же передал их через плечо назад.

– Рьюга, пересчитай.

Несколько секунд молчания и шуршащих бумажек.