– Вы выглядите ужасно бледной, фройляйн Боденкамп.

Она едва уловила смысл его фразы. Только рассеянно улыбнулась ему, когда он передавал ей телефон, затем вышла в холодную ночь, а ее мысли все еще кружились между пороговыми величинами, интенсивностями соединения и обратными связями.

* * *

Ввоскресенье наступил вынужденный перерыв, но необходимый для нее. Она проснулась поздно утром и, измученная, едва встала с постели. В доме было поразительно тихо, тише, чем обычно.

Хелена неторопливо умылась, с трудом оделась, даже некоторое время посидела на краю кровати, чтобы прийти в себя, потом спустилась на кухню.

Йоханна приготовила завтрак, налила кофе и сообщила, что отца срочно вызвали в клинику из-за несчастного случая.

– А твоя мама велела передать, чтобы ты за ней поухаживала, когда встанешь.

Хелена вздохнула:

– Вот она и добралась до меня.

– Что ты имеешь в виду?

– А медсестра, которую нанял отец, еще не пришла?

– Сегодня же воскресенье. Все уже не настолько серьезно.

– Мне бы и самой не помешал кто-нибудь, кто за мной бы поухаживал, – сказала Хелена и сделала глубокий глоток кофе. Она действительно переусердствовала в последние дни, чувствовала странную дрожь.

Страх, догадалась она. Это страх не найти никакого способа защитить Артура. Это давило на нее тяжким грузом.

После завтрака она пошла наверх в спальню матери. Все-таки ей уже почти целую неделю удавалось избегать этого – что тоже значительное достижение, сказала она себе.

А долго это уже и не продлится; новый гипс матери выглядел далеко не так грозно, как первый.

– О, Хелена, – сказала она без всякого приветствия, – ты как раз могла бы принести мне таблетки и стакан воды. – В руке она держала модный журнал. В комнате было светло, но в воздухе пахло сыростью.

Хелена не сдвинулась с места.

– Отец велел тебе вставать как можно чаще.

– Твой отец – деспот, – возразила мать и махнула журналом в сторону бельевого комода. – Там все написано. Мне нужны две голубые, квадратные, и одна белая, круглая.