Амстердам, 4 мая 1935 года

Дорогая Хелена!

Продолжаю писать тебе, поскольку папа считает, что, вполне возможно, ты получаешь мои письма, а я твои – нет, потому что немецкая почта больше не отправляет письма евреям за границу. Хотя я не знаю, как они распознают такие письма, но, с другой стороны, я и представить себе не могу, что ты мне не отвечаешь; мы же были лучшими подругами, правда? Так что, пожалуйста, продолжай писать мне. Прежде всего, я бы хотела узнать, что стало с Подкидышем. Когда мы второпях собирались перед переездом, то кот спрятался и мы так и не смогли его отыскать. Я часто вспоминаю о нем.

Если ты получала мои предыдущие письма, то знаешь, что с Америкой ничего не вышло. Американская миграционная служба невероятно строгая; они говорят, что Америка не может принять евреев со всего мира, поэтому они почти никого не впускают. Папа постоянно пытается получить для нас визу, и наши родственники в Нью-Йорке (я до сих пор не понимаю, кем мы друг другу приходимся: дальний кузен моего отца или что-то в этом роде) пытаются нам в этом помочь, но это длится уже почти два года, и в общем-то уже никто не верит, что что-нибудь получится.

Так что мы все еще живем здесь. Иногда мне снится – мы находимся в нашем старом доме, но потом я просыпаюсь на раскладном диване в гостиной, слышу, как родители сопят в другой комнате и капает ужасный душ, и ненавижу, что нам приходится мыть посуду в крошечной ванной. При этом у нас все хорошо по сравнению с другими, кому тоже пришлось бежать из Германии; некоторым семьям с несколькими детьми приходится ютиться в одной-единственной комнате!