— И где? — настаивала Лисана, намеренная услышать все самое худшее разом. — Ты нападешь на них, когда они будут трудиться на дороге? Будешь убивать рабов, этих жалких, безоружных и полуголых созданий?

Он отвернулся от нее и уставился на долину.

— Нет, — ответил он помертвевшим голосом. — Мы атакуем город и форт. Ночью. Пока они спят в своих постелях. — Он вновь повернулся к ней, прежде чем она успела задать следующий вопрос. — Всех. Всякого, кого мы сможем убить. У меня недостаточно сил, чтобы проявлять милосердие.

Последовало долгое молчание.

— И когда же это произойдет? — наконец спросила Лисана.

— Как только мы будем готовы, — холодно ответил он. — Надеюсь, до конца зимы. Темнота и мороз станут нам союзниками.

— Она будет еще в тягости. Или только-только начнет оправляться после родов, с младенцем на руках.

Мальчик-солдат застыл. До меня постепенно дошло, что Лисана говорила об Эпини. Я попытался подсчитать, на каком она сроке, но у меня ничего не вышло. Не стала ли она уже матерью?

Мальчик-солдат ответил на вопрос, который Лисана не задавала:

— Я не могу беспокоиться о подобных вещах. Он не беспокоился о моем народе, когда владел ситуацией.

— Ты уверен?

— Посмотри, что он сделал с тобой! — выпалил мальчик-солдат, давая волю давно сдерживаемому гневу.

— Он меня не убил, — спокойно заметила Лисана.

— Почти убил.

— Но я жива. И он пытался остановить уничтожение старейших деревьев.

— Жалкие попытки.

— Но он пытался.

— Этого недостаточно.

— И он привел тебя ко мне сейчас, когда ты сам не смог бы прийти.

— Что?