Сердце отчаянно заколотилось у меня в груди, когда Спинк придержал лошадь у будки часового. Тот бойко козырнул лейтенанту, и Спинк ответил на его приветствие. Я отвернулся. Память о моем ноже на горле другого часового, мягкое сопротивление, когда острый клинок прорезал артерии и плоть, теплый поток крови на пальцах; я почти почуял ее запах. Меня замутило. Часовой даже не взглянул в мою сторону. Отдав честь офицеру, он учтиво поклонился Эпини. Спинк щелкнул поводьями, и вот мы уже оказались внутри.

Здесь разрушения оказались куда сильнее, чем в городе за стенами. Мальчик-солдат взялся за дело куда тщательнее, чем Дэйси. Почти на каждом здании виднелись следы повреждений, но по большей части в виде новых досок, залатавших прорехи. Несколько пострадавших строений снесли, а древесину использовали для ремонта оставшихся. В итоге образовалось несколько пустых, тщательно расчищенных участков земли. Мы проехали мимо перекрестка, на котором прежде находились конюшни и склады. Здесь стучали молотки и визжали пилы — дюжина солдат возводила каркас нового здания. В воздухе остро пахло свежей древесиной. Если бы участь Эмзил не отягощала мое сердце, меня бы порадовал вид стольких людей, занятых на строительстве.

За следующим поворотом я увидел тюрьму, где некогда сидел. Ее каменный фундамент уцелел, но от одной из сторон остались лишь обгорелые балки и стропила. Когда мы проехали мимо, я мельком заметил переулок, по которому бежал той ночью. Булыжники все еще усеивали землю там, где я выбрался наружу. Проросшее дерево взломало камень и известковый раствор. Здание выглядело заброшенным. Значит, Эмзил держат не здесь. Где же она?

Я уже собирался задать этот вопрос Спинку, когда нас накрыла тень. Я сжался, точно маленький зверек, застигнутый хищником, а потом с возрастающим ужасом поднял взгляд. Стервятник описал над фортом ленивый круг, скользнул вниз и уселся на одну из балок. Он неловко приземлился, на миг покачнулся, но обрел равновесие. Пригладив перья, он посмотрел вниз, вытянув шею, и трижды хрипло каркнул.

— Ты забрал мою смерть. Чего еще ты хочешь от меня, старый бог? — хрипло спросил я.

— Это просто птица, Невар, — заверила меня Эпини, но дрожь в ее голосе не слишком-то успокаивала.

— Я бы хотел вернуться к жизни, где птица всегда остается лишь птицей, — вполголоса заметил Спинк.

Малышка расплакалась, и Эпини взяла корзину на колени и прижала ее к себе.

— Ох, вот невезение, — тихо пробормотал Спинк.

Я повернул голову, недоумевая, что он имеет в виду. С боковой улицы выворачивал разведчик каваллы верхом на лучшем коне, какого я только видел с самого приезда в Геттис. Гнедой жеребец с блестящими черными гривой и хвостом и белыми чулками на стройных ногах. Я восхищенно уставился на него, сожалея об утрате не только Гордеца, но и невозмутимого Утеса. Когда я посмотрел выше, на всадника, наши глаза встретились. Разведчик Тайбер долгий миг разглядывал меня, затем его губы чуть изогнулись в улыбке.