Кендзюцу, фехтование японским длинным клинком, это на девяносто процентов контроль оружия, причем как своего, так и вражеского. Так уж вышло, что на Островах всегда туго было с хорошей железной рудой, и там, где европейцы смело принимали удары стали на сталь, японский мечник должен был по возможности избегать прямого парирования. Да что там, клинки, исключая только изделия супер-дорогого класса, бывало, ломались об элементы доспеха или под неудачным углом наткнувшись на кость в теле противника. Именно потому на гравюрах бойцы тащат на себе по два и более мечей — просто, чтобы на поле боя не остаться без оружия.

Выражаясь более поэтически, если вооруженный шпагой мастер-фехтовальщик, должен был мочь укрыться за гардой своего клинка от любой атаки как за башенным щитом, то самураю защитой служила лишь скорость и расстояние до острия вражеского меча. Вкупе с другими проблемами, кендзюцу стало стилем, возведшим контроль оружия в абсолют — даже в ущерб тактике боя. И мой наставник овладел им в совершенстве — благо, демоны не стареют, и у него были столетия как тренировок, так и практики.

Я уже упоминал, как мастер меча может справиться с шестью нападавшими одновременно: просто очень быстро убивает каждого за мгновение до касания чужого оружия. “Меч должен стать частью тебя, частью твоего тела” — любимая фраза в зрелищных боевиках с фехтованием, но менее правильной она от этого не становится. Да, в сталь не прорастают твои нервы, но ногти, например, тоже их лишены, а мы ими пользуемся совершенно без проблем. Не думая, как подцепить застрявший между зубами кусочек или инстинктивно ими пытаясь вцепиться в скользкую поверхность при падении. И если клинок становится частью тела, а разум, этим телом управляющий, концентрируется на одной цели — то, получается, меч в эту цель и бьёт?

Тут надо вспомнить еще один момент. Я ведь пережил путешествие между мирами — ну или часть меня, как посмотреть. И не внутри специальной машины, не пробив прямой коридор, соединивший две реальности — это был этакий прыжок сквозь бездну. Или полет? Причем я отправил себя в него сам, разобрался, как задать направление и как оттолкнуться. Моё подсознание и мой разум уже знают, как это делать. То есть, в физическом смысле, замыкает энергосистему окта все же информация в моей голове — это один вариант. Другой — я, вооруженный нужными знаниями, могу при должной сосредоточенности нанести удар в правильном направлении.

Моя рука вывела последний символ в новой формуле — и я опустил маркер. Отступил от стены, оглядывая написанное. Прибавил яркости фонарю и еще отступил, пока не уперся спиной в противоположную стену коллектора. Да-а, знатно я тут разошелся. Метров тридцать, если не больше, исписал от пола и до высоты колена. На обычной или виртуальной доске я бы стирал и дописывал новое — да-да, в той самой манере, что бесила меня самого студентом “а в тетрадке я тоже должен тряпочкой стереть?!” Но здесь мне просто приходилось смещаться вправо, отчего весь ход размышлений можно было охватить одним взглядом. Хм.