…

Ближе к шести часам директор выходил из кабинета, закрывал его, а затем довольно быстрым шагом шел по коридору. Снова к лифту, снова спуск. Вскоре он оказывается рядом с входом, затем спускается по лестнице и садится в автомобиль на воздушной подушке, после чего довольно быстро начинает движение.

Движение на трассе было небольшим, поэтому Романо довольно быстро добирался до своей резиденции. Он двигался чуть больше часа, и вскоре был уже на месте, благо, по пути не было никаких происшествий, но он видел, что теперь машин стало еще меньше, чем раньше. Это означало, что очередные водители не справлялись с тем, чтобы заплатить за свое средство передвижения повышенной опасности. С одной стороны, это было хорошо, ибо теперь Романо мог довольно быстро добраться до резиденции, а с другой, это было плохо, ибо социальная напряженность всегда росла вместе с уровнем бедности населения, а сейчас этот уровень бедности пробивал очередное дно. Кто-то бежал с планеты, кто-то уходил в космические шахтеры, кто-то подыхал на помойке, а кто-то, вероятно, собирался начать борьбу. И вот последние и должны были стать могильщиками, как для Романо, так и для всей системы, которую он представлял. В этих размышлениях и проходила дорога. Роберто был опытным водителем, поэтому мог и сам быть за рулем такого рода автомобилей, но с аэромобилями у него не срослось, именно поэтому он всегда ездил либо на обычной колесной машине, либо на машине на воздушной подушке.

…

Он припарковал свою машину возле дома, а далее подошел к старой-доброй белой двери и нажал сенсорную панель, в очередной раз послышалось добродушное пиликание, а человек вошел внутрь через автоматически открывшуюся дверь.

— Здравствуйте, господин Романо! — громко произнесла гувернантка, встречавшая директора.

— Кира дома? — спросил он, сняв пальто, одетое на одну рубашку, после чего повесил его в шкаф.

— Да. Дома. Что Вам приготовить? — спросила женщина, смотря на Роберто, который снимал туфли.

— Удивите! — с улыбкой сказал директор, после чего слегка изменился в лице, из-за того, что что-то будто стрельнуло в бедре, но, медленно выдохнув, он пересилил желание выругаться и покачал головой.

— У Вас что-то болит? — спросила женщина.

— Не. Так. Царапина, — проговорил человек, проходя в ванну.

Здесь он быстро умылся, посмотрел в зеркало. Видок был потрепанный, трех— или четырехдневная щетина, он улыбнулся с зубами, отсутствовал первый слева резец, еще один, кажется, начал крошиться. «Ну, хоть челюсть на месте», — ухмыльнувшись, подумал Романо, после чего достал бритву и гель для бритья и, нанеся пену на лицо, снова стал сбривать свою щетину.