Вынимаю лезвие кончара из грудной клетки неудачника, имевшего несчастье гнаться за нами, после чего накладываю ему на голову «Мёртвый стазис». Он мне ещё послужит. Хорошо послужит! Без права на дембель!
О, ещё один живой. Голубчик, доктор Айубит знает верное лекарство от этого мучительного недуга…
Иду дальше. Встречаются, преимущественно, надёжно дохлые людоеды. Лица светлые, волосы шатенистые и блондинистые, а глаза, зачастую, серые или голубые — арийская раса, мать их растак. Нордический тип, уберменьши, все как один. Благо, я уже имел дело с настоящими арийцами, (1) поэтому знаю правильные методы обращения с ними и им подобными.
В центре ряда положенных людоедов обнаружил очень крепкого бородатого дядьку в крайне дорогих доспехах, покрытых позолотой. Ему прострелило грудную клетку прямо в трёх местах, но, к моему удивлению, он всё ещё был жив и до усрачки напуган.
— Ты смотри, а это ведь какая-то особо важная шишка! — рассмотрел я роскошные пластинчатые доспехи и богато украшенную спату в ножнах.
Дегенерат даже не успел извлечь оружие, как схлопотал тридцать три грамма меди, свинца и стали.
— Эй, голубчик, ты, случайно, не Вортингерн Храбрый? — поинтересовался я.
Услышав знакомое имя, людоед уставился на меня выпученными от экзистенциального ужаса глазами.
— По-русск… тьфу! на латыни говоришь, басурманин? — спросил я его.
У нас ведь есть проблема языкового барьера — не все людоеды говорят на эллинистическими богами благословлённой латыни и, естественно, абсолютно никто из них не владеет великим и могучим русским языком. Это проблема, но мертвецы способны обучаться языкам, поэтому лингвистический обмен между моими солдатами происходит впечатляющими темпами. И этот пидарас тоже выучит русский язык, обязательно…
— Что ж, поговорим в другой раз… — вздохнул я и перехватил кончар.