Элоана поморщилась.

– Я… не хотела, чтобы люди узнали о ее победе.

Я застыла. Все во мне застыло.

– Что?

– Это… это было мое самолюбие. Я не могла сказать иначе. Когда-то я любила Малека. Для меня солнце и луна восходили и садились вместе с ним. А она была не похожа на других женщин. Она вцепилась в него когтями, и я знала… Знала, что он любил ее – любил сильнее, чем меня. Я не хотела, чтобы люди знали, что в итоге, хотя Малек и оказался в могиле, она не просто победила, она стала королевой, – хрипло призналась Элоана. – Потому что корона, которая вынудила нас остаться за горами Скотос, использовала наших людей, чтобы создавать чудовищ, и забрала… моих детей. Я не хотела, чтобы Кастил знал, что та же женщина, которая отобрала у меня первого мужа, держала в плену его, а потом и его брата. В итоге она победила, и… ей по-прежнему удается рвать мою семью и мое королевство на части.

Теперь дар речи потеряла я.

– Я была в замешательстве, – продолжала она. – И я не… Знаю, это не оправдание. Просто об этом никогда не говорили. Ложь, сотни лет спустя ставшая реальностью. Правду знали только Валин и Аластир.

Аластир.

Ну конечно.

– А их сын? – спросила я. – Что вы сделали с сыном Избет и Малека? Приказали его убить? А приказ исполнил Аластир?

Сжав губы, она посмотрела в потолок.

– Аластир. Он узнал о ребенке прежде меня. Валин о нем вообще не знает.

Я уставилась на нее.

– Так вот почему вы не хотели войны? Потому что в таком случае правда об Илеане раскрылась бы, а с ней и все остальное?

– Отчасти, – признала она, вытирая слезы. – А еще я не хотела, чтобы опять умирали атлантианцы и смертные. – Она опустила дрожащие руки. – Значит, с Маликом все благополучно и… – Она прочистила горло. – Он с ней?

– Он хорошо выглядит, и он поддерживает Кровавую Корону. Вот все, что я знаю.

Я глубже уселась в кресле. Я не была уверена, сколько правды в том, что она сейчас сказала, но в страдании, которое чувствовала от Элоаны, было не только горе. Я узнала в нем и толику стыда, который она носила в себе долгие годы и продолжит носить. Я не представляла, как бы поступила на ее месте. Война между ней и Избет началась задолго до того, как был создан первый вампир, и так и не закончилась.

– Малек не был божеством.

– Я… вижу. – Она шмыгнула носом. – То есть я это увидела, когда ты показала Грегори, кто ты. Но не понимаю. Малек…

– Он лгал вам. – Я положила руки на подлокотники. – Не знаю, почему лгал, но он один из сыновей Никтоса. Он бог.