Предыдущей ночью журналисты — очевидно, тоже для поднятия рейтинга — отправились в невесомость «покричать». Перепуганный Юра разбудил меня в три часа утра, трагическим шепотом сообщив, что Кристи пропала и ему кажется, что она стонет где-то «вверху».

— Спасать надо, — торопил меня бортврач.

— Зачем? — тяжело спросил я. — Надо было бы — позвала б на помощь. «Гном» у себя?

— Он тут при чем?!

— Ну, пошли. Посмотрим.

Зрелище, честно говоря, было впечатляющим. Как они не повредились при таких кульбитах — я не знаю. Может быть, специально тренировались.

Юра помрачнел, зато Карло начал светиться, как лампочка, и только через день вспомнил, что давно не жаловался на свои рейтинги. Точнее, на наши.

Ближе к полудню «Нинья» проходила перигелий — всего в тридцати миллионах километров от поверхности Солнца, вдвое ближе орбиты Меркурия. Температура внутри звездолета поднялась до сорока градусов — Кристи сразу же сбросила одежду, оставшись в практически незаметном купальном костюме. Карло последовал ее примеру. Немного позже разделся и я. Юра потел, постоянно вытирал лоб и оттягивал прилипающую к груди майку, но «обнажаться» категорически отказывался. Может быть, «мстил» Хиве таким оригинальным способом. Пита хотели поместить в холодильник, но кот заявил, что не имеет к пингвинам никакого отношения, и вообще, он рыжий, а не полярный белый. Он героически поднялся с нами до третьего уровня — и ушел назад, к рыбкам. Лежать возле аквариума, время от времени обмакивая в воду лапы.

Намного больше, чем жара, волновала радиация. Электромагнитный «кокон» должен был выдержать. Судя по показаниям приборов, он справлялся с задачей отлично, окружая корабль плотной радугой «северного сияния».

Сначала сгорел дозиметр.

Вспыхнул маленьким огоньком на фоне бушующей плазмы звезды. Кристина схватилась за сердце, уставившись огромными глазами на то место, где висел прибор. Карло сглотнул, медленно желтея от ужаса.

— От радиации такого не бывает, — бодро дрогнул голосом бортврач.

— Внутренний дозиметр, — скомандовал я. «Нинья» сразу же вывела на экран успокаивающие цифры. После следующей команды звездолет быстро заменил сгоревший аппарат.

А потом корабль вздрогнул.

Я первым сообразил, каких масштабов катастрофа должна была случиться, чтобы махину «Ниньи» мотнуло, как при хорошем землетрясении.

Произошел взрыв в баке с кислородом. Через пробоину под огромным напором убегал сжатый газ. Струя раскручивала «патронташ» звездолета в какой-то совершенно ненужной плоскости, рискуя уронить «Нинью» на Солнце или как минимум сбить ориентацию двигателей, необходимую для выхода из облета. В командном отсеке непрерывно менялось направление силы тяготения, в главном мониторе Солнце устроило дикую пляску.