Но самое главное стало понятно сразу. Световая волна выжгла вокруг всю нечисть в огромном радиусе — как я понял, демон замкнул мощь артефакта на защитный купол, используя его, как нечто вроде линзы, рассеявшей свет Триединого на огромную площадь. Даже туман, окружавший поляну Эреш, растаял, видимость во все стороны составляла метров триста. Правда, глядеть оказалось и не на что — всюду лишь мёртвая земля, усеянная густым слоем дымящихся костей.

Регина тоже пришла в себя. Похоже, у неё были проблемы с оптикой шлема — она трясла головой, хлопая по виску и беспомощно озираясь. Наконец, раскрыла забрало и, щурясь, оглядела побоище.

Неподалёку от меня, рыча и ругаясь от боли, поднялся с земли Гарримар. Он был здорово обожжён — вся кожа покрылась алыми пятнами и набухающими на глазах волдырями. Борода и густая, похожая на львиную, грива, чернели обгоревшими проплешинами, кое-где волосы ещё тлели на кончиках, будто сигаретные окурки. Но великан остался жив, и это главное. А уж насчёт того, что на нём всё заживёт, как на собаке, я не сомневался.

А вот Энки досталось куда больше. Он неподвижно лежал на спине, запрокинув лицо в небо, и напоминал труп, вытащенный из погребального костра посреди процесса. От него поднимались струйки вонючего дыма, сквозь прорехи в сморщенной, обуглившейся коже на лице проглядывали кости черепа.

— Спёкся, козлоногий, — сплюнув, проворчал Зверь.

Мы все втроем в растерянности встали над распростёртым телом, не зная толком, что делать дальше. Наконец, я наклонился, чтобы вытащить из его скрюченных обгоревших пальцев Крест Триединого. Артефакт тоже выглядел скверно — оплавленный, потемневший на концах, будто закопченный. Самоцветы в нём растрескались, некоторые и вовсе выкрошились, оставив после себя пустые гнёзда. Энки по-прежнему крепко сжимал его, так что я попытался разогнуть ему пальцы.

И тут демон вдруг дёрнулся и рывком сел. Гарримар от неожиданности гаркнул что-то неразборчивое, Регина инстинктивно отпрянула, активируя клинок в наруче.

Энки, с трудом приоткрыв распухшие обожжённые веки, быстро огляделся и кивнул.

— Сработало, — хрипло каркнул он.

— Ты вообще как? — спросил я и, опомнившись, выпустил крест, который всё еще пытался вырвать у него из пальцев. — Выглядишь отвратно.

— А, это… — рассеянно оглядывая себя, отозвался демон. — Всё лишь плоть. Оболочка.

Он небрежно провел несколько раз ладонью по лицу, будто утирая воду после ныряния. Страшные раны исчезли мгновенно. Это было не похоже на быстрое исцеление — как, например, от амальгамы. Скорее на то, как художник влажной губкой стирает слой краски с холста, а под ним обнаруживается другой рисунок.