Внезапно металлические створки дверей грохнули о стены мастерской. Наемники-притивы ворвались в комнату и разбежались между дерематов на подъемниках. Мальтус Хактар вытащил из заднего кармана своего облегана волнобой, схватил застывшего Фрасиста Богха за запястье и бесцеремонно затащил за черную капсулу. По камню стен и корпусам аппаратов заскрипели металлические диски. Шеф-садовник выпустил залп волн высокой плотности, чтобы сдержать нападающих.

— Оборона в конце концов пала, — проворчал он. — Где ваше оружие?

Фрасист Богх лихорадочно зашарил в карманах своего облегана, но вспомнил, что волнобоя у него больше нет, потому что, решив, что он больше не нужен, сам бросил его на цоколь деремата.

— Моя батарея почти пуста! — вздохнул осгорит.

Он прикинул, что в мастерскую проникло с дюжину наемников. Серые с белым фигуры скользили между машинами, разбросанными по комнате, и постепенно продвигались к четырем черным капсулам. Осгорит понял, что один ствол не сможет сдерживать их долго. Как только они завершат маневр окружения, то начнут несколько одновременных атак, и без труда задавят их с Богхом. Хактар счел, что лучше перехватить инициативу и сделать все возможное, чтобы не позволить ловушке захлопнуться.

— Нам нужно две секунды, чтобы обогнуть этот деремат, — сказал он тихо. — Плюс три секунды, чтобы открыть люк и вам забраться в кабинку. Еще пять для проверки данных при трансферте. Давайте округлим до десяти секунд. Готовы попытать удачи?

— Настоящий риск — это ждать, пока они придут и зарежут нас, как животных на бойне, — прошептал Фрасист Богх. — Но если мы сделаем, как вы говорите, Мальтус, что станется с вами?

Бледная улыбка осветила лицо осгорита.

— Я смогу встать перед Двадцать Четвертым с высоко поднятой головой! Но я пока не умер. У меня тоже будет десять секунд. Если повезет… Наша первая цель — выносная клавиатура на цоколе. Вы нажмете кнопку открытия в правом верхнем углу цифровой панели. Сосредоточьтесь на собственных действиях, обо всем остальном позабочусь я.

Фрасист Богх положил руку на предплечье шеф-садовника.

— Я так многим вам обязан, Мальтус…

— Поблагодарите вашего предшественника. И не позволяйте брать верх эмоциям: сейчас самое время сохранять хладнокровие…

Он привстал, окатил волнами приличную часть ширины мастерской, присел, велел Фрасисту Богху следовать за ним и скользнул между двумя капсулами. Маркинатянин с трудом контролировал свои дрожащие руки и ноги. Он прибыл в Венисию подобно молодому фанатичному генералу — опьяненный кровью еретиков, воитель во имя Крейца, непоколебимо стойкий в вере как сталь, он свершил подвиги, он, маленький паритоль, взошел на трон понтификов, царствовал над грозной империей Церкви; и вот покидает свой дворец тайным ходом, как вор, как жалкий кастрат. Он, конечно, проникся изначальной чистотой учения, но в самом сердце Церкви не было места для Истинного Слова. Догма не интересовалась истиной, догма не стремилась вернуть людей на путь к независимости: она была самым ужасающим инструментом власти, ярмом, державшим миллиарды людей в непонимании самих себя и небрежении собой.